Мнения насчет того, проиграл ли город от этой драмы или нет, расходятся. Судите сами — если бы принц остался жив, если бы убийцы не «испортили настроения» его потомкам, Дельфт вполне мог стать голландской столицей. И тогда, наверное, город не застыл бы в семнадцатом веке. И вряд ли ступенчатые крыши столь спокойно, в вечном удивлении гляделись в зеркало грахтов. Сегодня Принцево подворье — музей, собравший свидетельства 80-летней освободительной борьбы Нидерландов против испанского владычества. В стенах Принцева подворья каждый год проводятся выставки картин старых фламандцев.
Конечно, мысль о том, что индустриализация, быстрое наступление современной архитектуры «испортили» бы Дельфт, достаточно одностороння. Любуясь стариной, стоит представить, как неудобно обитать в промозглых стенах, в клетушках под скошенными потолками. Или жить в домах с маленькими, крутыми, разваливающимися от ветхости лестницами, даже без проточной холодной воды в этом городе на воде...
И все же было бы обидно, если бы под натиском «Униливера» или другого всемогущего концерна исчез удивительный этот город, знакомый многим людям во многих странах по репродукциям полотен Яна Вермеера. Просто сказать, что Дельфт демонстрирует голландское прошлое, — сказать не все. Дельфт сохранил для современника образы далекого от нас времени, вдохновлявшие живописцев большой школы. Наверное, так же, как Суздаль и Владимир, волжское раздолье и зубчатые стены русских кремлей оказывали могучее воздействие на художественную мысль в нашей стране.
...Грахты в Дельфте, которые кажутся столь задумчивыми, на самом деле были проложены из острой экономической необходимости. В них угадывается суровая строгость рачительных хозяев. Но в том-то и секрет: целесообразное почти всегда красиво,
И сегодня путник готов часами наблюдать, как расплываются в легких волнах силуэты домов, как прихотливо меняют они свои очертания, становясь как бы нематериальными и в то же время «картинными», готовыми перейти на холст или лист бумаги… А может быть, схожими были и ощущения Яна Вермеера?
Где же он жил в Дельфте? Где создавал свои удивительно спокойные, гармоничные, «тихие» картины? А жил Вермеер в центре Дельфта, на площади Старого рынка, в самой гуще и сейчас шумного торжища. Здесь можно отыскать табличку, на которой написано: «Тут стоял дом Мехелен, где в октябре 1632 года родился художник Ян Вермеер».
Отец его был трактирщиком, а «дом Мехелен» — харчевней, которую охотно посещали и покупатели, и ремесленники, и торговцы сырами, малосольной — «зеленой» — селедкой, деревянными кломпсами и сине-белой дельфтской посудой... Вермеер стоял у холста с палитрой в руке, а снизу, из харчевни, доносились громкий смех и стук цинковых кружек по некрашеным столам. После базарного дня (сейчас это пятница) наступало затишье «мертвого сезона», гостей становилось меньше, и хозяин харчевни торговал картинами и шелковыми тканями. Вермееру было двадцать, когда он женился на девушке из деревни Схиплейден — ее звали Катерина Больнес. Она родила Яну одиннадцать детей. Представьте себе: одиннадцать детей в жилище над шумной харчевней да сверх того вечное безденежье.
В очень немногих сохранившихся документах, повествующих о жизни живописца, рассказывается, что Вермеер часто отдавал свои картины в залог старьевщику или булочнику, чтобы получить хоть какие-то средства к существованию. Когда же к нему приходил покупатель, в мастерской художника порой ни одной картины не оказывалось. Однажды некто Бальтазар де Монкони, француз, любитель искусства, путешествуя по Голландии, забрел в Дельфт я, наслышавшись о Вермеере, заглянул в мастерскую художника. Картин там не оказалось, смотреть и покупать было нечего. Деловой француз записал в своем дневнике: «В Дельфте я видел живописца Вермеера, у которого не было ни одной своей работы; зато одну из них мне показали у местного булочника, заплатившего за нее 600 ливров, хотя она изображала лишь одну фигуру, ценою, на мой взгляд, не более, чем в шесть пистолей».
В доме Мехелен созданы были, пожалуй, самые «тихие» полотна, которые когда-либо писались в Дельфте, да и во всей Фландрии. Полотна, которые изображают самые обыденные вещи: комнату с одной, редко с двумя фигурами. Женщина, ожидающая ребенка, стоит около стола, держа в руках письмо, — жена Вермеера позировала ему для картины «Читающая письмо». Молчаливая картина, но с какой простотой и убедительностью поведано художником о великом кануне рождения новой жизни... Чем больше шума на первом этаже, в харчевне, тем спокойнее его картины.