Без лишних слов они подоткнули повыше длинные рубахи — дишдаши, скинули сандалии и принялись за машину, сразу по колено утонув в грязи.
До сумерек безмолвную обычно пустыню оглашали надсадный визг двигателя, хруст тростника из-под колес и голоса, то по-арабски, то по-русски натуженно выкрикивающие: «Уахед, тнен — йелла! Раз-два — взяли!» А когда машина наконец поддалась и выползла из разочарованно чавкающей глины, старик с сыновьями бросились поздравлять меня и друг друга, радуясь радостью рабочего человека, доведшего до конца трудное и важное дело.
А потом, смыв с себя глину в протоке Гармат-Али (старик с сыновьями поехали со мной, чтобы я не заблудился, да и интересно им было посмотреть на приборы), мы приехали в деревушку, где жил 65-летний Абу-Фейсал со своим семейством: женой, тремя дочерьми и пятью сыновьями, младший из которых едва научился ходить.
Пригласив меня зайти в гости, Абу-Фейсал кивнул сыновьям и, не дожидаясь ответа, вошел в дом. К моему удивлению, парни не последовали за ним, а, обогнув небольшую глиняную мазанку и несколько сарайчиков, подвели меня к прилегающей к задней стенке дома просторной хижине из тростниковых циновок. Как потом выяснилось, она служила гостиной.
У дверей мы разулись, и, пока тридцатилетний Резах зажигал керосиновые лампы, старший из братьев, Фейсал, помогал мне устроиться на ковре и подушках — единственном убранстве комнаты, не считая нескольких дешевых картинок и аппликаций на тростниковых стенах.
Пришел Абу-Фейсал, и маленькая женщина в черной абайе, с закрытым лицом подала мне ужин. Простой крестьянский ужин: «тим-ман-у-марак» — рис с острой овощной подливой, который иракцы едят с большой и плоской, как блин, лепешкой «хобыз», а после риса, видимо, специально для гостя, хозяйка внесла блюдо с омлетом, замешенным на всевозможных приправах и специях, из которых сильнее всего чувствовался запах шафрана.
Потом мы пили крепчайший приторный чай, и Абу-Фейсал долго расспрашивал меня о Советском Союзе, Москве, о том, как живут советские люди. Его интересовало, есть ли у нас пальмы, какая рыба водится в наших реках и правда ли, что зимой в России все покрывается льдом. Я старался поподробнее отвечать на вопросы этого человека, который поберег время других жителей деревни, пожертвовав своим, и после тяжелого рабочего дня, ни минуты не отдохнув, пошел помогать незнакомцу. Мысль о том, чем отблагодарить старика, не давала мне покоя.
Прощаясь с Абу-Фейсалом, я спросил: «Как мне отблагодарить вас за добро, отец?» Абу-Фейсал посмотрел на меня и, улыбнувшись, ответил:
— Сделавший доброе дело уже сам себя наградил своим поступком. Нет большей радости, чем помочь другу.
Г. Тёмкин
Васра — Москва
Охота за детьми
Старика с обветренным морщинистым лицом морского волка зовут Али Измаил Рабба. Он негромко отдает приказания, которые миганием фонарика тут же передаются на четыре других парусника — дхоу. Затем Али подносит к глазам бинокль и осматривает низкий песчаный берег. Довольная улыбка появляется на его лице. На Маруфе, маленьком островке в Персидском заливе, царят тишина и спокойствие.
29 июня 197... года. 7 часов утра. Али с дюжиной спутников сходит с парусника на берег. Они гуськом направляются к ближайшему селению. Ти Чон, массивный китаец с Тайваня, несет на плече мачту. Остальные нагружены брезентом, веревками, крюками, топорами, досками.
Чуть позже дети и взрослые собираются со всего островка и, оживленно переговариваясь, наблюдают, как приехавшие сооружают на базарной площади небольшой цирк-шапито. Как только был забит последний гвоздь, спутники Али начали представление. Для детей бесплатно. Незамысловатые фокусы, вроде глотания огня, акробатика, фехтование на мечах — почти все представление рассчитано на детей. В заключение выступил сам Али Измаил Рабба, рассказал сказку о добрых и злых джиннах, опустив в ней конец, и предложил ребятишкам догадаться, кто же победил.
— Подумайте! — объявил он. — Кто правильно ответит, заслужит награду: прогулку на нашем дхоу вокруг острова. И кроме того, наш повар уже варит шурпу...
Двенадцать мальчиков и девочек правильно угадали исход поединка добра и зла. Раздались аплодисменты. Али с детьми и несколькими женщинами направился к берегу. Его спутники тотчас разобрали балаган и поспешили вслед. Флотилия из пяти дхоу уже была готова к отплытию. Смеющиеся дети стали карабкаться на палубы. Али Рабба с удовлетворением наблюдал за посадкой. Непредвиденное затруднение возникло из-за одной женщины, сопровождавшей свою двенадцатилетнюю дочь. Она сердцем почуяла опасность.