— О! Вы приехали в самое подходящее время: сегодня праздник Девы Саграрио, покровительницы города,— не замедляя шага, отвечал мне толедец. Идите на площадь Главного Храма, в полдень начнется представление.
Стараюсь не потерять мой «живой ориентир» из виду. Какое-то время преследование продолжается успешно но узким улочкам, которые то круто поднимаются в гору, то сбегают вниз, а иногда неожиданно обрываются, переходя в ступеньки, ведущие на другую похожую улочку... Вдруг понимаю, что заблудился. Вот смешно: заблудиться в маленьком городке. Не специально ли древние архитекторы так спланировали улицы своего города-крепости, чтобы дезориентировать ворвавшихся в город завоевателей?
Но, как говорится, нет худа без добра. Бродя по городу в поисках центральной площади, я смог лучше изучить его здания и архитектурные памятники. Город полон монументальных строений, дворцов, церквей, храмов. Наверное, нигде больше в Испании нет такого удивительного смешения стилей. В колоннах многих церквей, например, изобилие лепного орнамента и витиеватость линий выдают бывшие мечети, переделанные христианами под храмы после изгнания арабов, а колокольни ранее явно были мусульманскими минаретами. Жилые дома тоже не очень просты. Они сложены из огромных каменных блоков, так что каждый при необходимости мог стать маленькой крепостью. Но для жителей важнее было то, что фундаментальные стены не позволяли проникать внутрь полуденному зною.
Увидел я и город «с изнанки». За мощными, торжественными фасадами зданий кипит будничная жизнь: играют ребятишки, из одного окна к другому протянута веревка, на которой развешаны не парчовые кафтаны и бархатные платья, а довольно потертые джинсы фирмы «Рок» и майки с физиономиями каких-то популярных певцов, собачонка сомнительной породы усердно исследует содержимое черного полиэтиленового пакета с мусором. А вот рабочие потягивают пиво из маленьких бутылочек. Я невольно обратил внимание на аккуратность, с которой эти ребята работают. Они занимались прокладкой кабеля. Для этого они снимали с мостовой плиты в месте, где проходила траншея, и по мере продвижения тщательно засыпали ее землей, трамбовали и вновь одну за другой укладывали плиты. Видимо, это входит в их обязанности, поэтому в Толедо практически невозможно увидеть следы работы строителей.
После долгих скитаний выхожу на широкую — по масштабам Толедо — улицу Сан-Исидро. Но мои мытарства были в конце концов вознаграждены, поскольку... я оказался на «улице гобеленов». Такое название напрашивалось само собой: вся она была сплошь увешана красочными полотнами. Они свисали со стен зданий по обеим сторонам улицы. Здесь было довольно многолюдно, и поначалу я рассматривал гобелены издали. Краски яркие, и рисунок хорошо виден. Потом, когда подошел поближе к одному из гобеленов, чтобы лучше его рассмотреть, меня поразили размеры этих художественных произведений. Фигуры людей, пеших и всадников, были в два раза крупнее, чем в жизни. На каждом гобелене изображен с десяток персонажей, не считая лошадей, собак, всякой другой живности, телег и карет. И все это на фоне деревенского пейзажа или замка, крепости, а то и целого города. Размеры самих полотен были примерно 8 на 10 метров. Гобелены старинные, но как сохранились! Нигде ни дырочки, ни вытертого кусочка. Сколько же труда нужно было затратить мастерам прошлых веков, чтобы сначала вручную соткать такой «холст», а потом вышить на нем разноцветными нитями целые картины?!
Сегодня, к сожалению, нигде в мире, в том числе и в Толедо, не делают подобных полотен. Уже в XIX веке ручное производство гобеленов, пришедшее в Испанию из Франции в XVII веке, вытеснялось машинным, а потом и вовсе заглохло. Не сохранилось ни мастерских, где они выделывались, ни станков, предназначенных для такого производства.
Но мастера старины сами позаботились о том, чтобы рассказать потомкам о своем нелегком труде. На одном из гобеленов изображен обширный монастырский двор. Несколько монахинь, склонясь, трудятся над полотном. В руках у них челноки замысловатой формы, крючки, чтобы протаскивать нить через полотно, тонкие шесты со специальным приспособлением на одном из концов, видимо для того, чтобы выравнивать многотысячные ряды пряжи. На полоти изображено множество других предметов, назначение которых может понять лишь ткач.
В центре — фигура настоятельницы. Ей что-то оживленно говорит священник, указывая рукой на один из участков гобелена. Настоятельница властным жестом подзывает к себе двух послушниц, ответственных за «контроль над технологическим процессом». Где-то на заднем плане святой, парящий в облаках, наблюдает за работой «невест Христовых». Он осеняет их крестным знамением, благословляя на богоугодное дело.