— Баллоны с кислородом в этой комнате целы?
— Целы.
Давенпорт снова пнул ногой баллон с водородом.
— Манометр на этом баллоне стоит на нуле. Я полагаю, это значит, что им пользовались в момент взрыва, и в дальнейшем он опорожнился.
— Я думаю, так и было,— кивнул Горем.
— Можно ли взорвать водород, нанеся смазочное вещество на манометр?
— Безусловно — нет.
Давенпорт потер подбородок.
— Что может заставить водород загореться, кроме искры?
— Наверное, катализатор,— сказал Горем.— Самый сильный — это платиновая чернь, то есть порошковидная платина.
— У вас есть такая штука? — удивился Давенпорт.
— Конечно.— Горем замолчал и долго смотрел на баллон с водородом.— Платиновая чернь,— прошептал он.— Любопытно...
— Значит, платиновая чернь может заставить водород гореть? — спросил Давенпорт.
— О да. Она вызывает соединение водорода с кислородом при комнатной температуре. Взрыв произойдет точно так же, как при высокой температуре.
В голосе Горема послышались взволнованные нотки. Он встал на колени возле баллона водорода, провел пальцем по черноватой горловине баллона.— Возможно, это простая сажа, но может быть, и...
Он поднялся.
— Сэр, наверное, так и было сделано. Я намерен собрать крупицы инородного материала с вентиля и подвергнуть их спектрографическому анализу.
— Сколько времени это займет?
— Дайте мне 15 минут.
Горем вернулся через двадцать. Тем временем Давенпорт самым тщательным образом осмотрел всю сгоревшую лабораторию. Он поднял голову.
— Ну.что?
— Платиновая чернь присутствует,— торжествующим тоном сказал Горем.— Немного, но есть.— Он протянул полоску негатива, на которой виднелись белые параллельные линии, расположенные нерегулярно и разной степени яркости.— Видите эти линии...
Давенпорт вгляделся.
— Очень слабые. Могли бы вы поклясться в суде, что здесь присутствует платиновая чернь?
— Да,— не задумываясь, ответил Горем.
— А другой химик? Если бы это фото показали химику, нанятому защитой, мог бы он утверждать, что линии слишком неотчетливы, чтобы служить несомненным доказательством?
Горем молчал. Потом воскликнул:
— Но они налицо. Поток газа и взрывная волна должны были сдуть большую часть черни. Вряд ли ее могло много остаться. Вы же понимаете.
Давенпорт смотрел задумчиво.
— Да, я признаю, что есть некоторое разумное основание предполагать убийство. Так что теперь надо искать дополнительные и более убедительные доказательства. Вы думаете, что был обработан только этот баллон? — Не знаю.
— Тогда прежде всего мы должны проверить все остальные баллоны в этой комнате. И вообще все, что возможно. Если взрыв дело рук убийцы, то он мог расставить и другие ловушки.
— Я могу приступить к работе немедленно,— сказал Горем с готовностью.
— Гм, нет, не вы,— возразил Давенпорт.— Я вызову человека из наших лабораторий.
На следующее утро Горем был приглашен в кабинет Давенпорта.
— Это действительно убийство,— сказал Давенпорт.— Был обработан еще один баллон.
— Вот видите!
— Баллон с кислородом. Внутри на горловине обнаружена платиновая чернь. И довольно много.
— Платиновая чернь? На баллоне с кислородом?
Давенпорт кивнул.
— Именно. Как, по-вашему, зачем это сделано?
Горем покачал головой.
— Кислород не горит и ничто не заставит его гореть.
Даже платиновая чернь.
— Значит, убийца внес ее в баллон с кислородом по ошибке, в сильном волнении. Потом, вероятно, исправил ошибку, обработав нужный баллон, но тем самым он оставил исчерпывающее доказательство того, что это убийство, а не несчастный случай.
— Да, теперь остается только найти виновного.
— «Только», доктор Горем? — улыбнулся Давенпорт.— А как это сделать? Он не оставил визитную карточку. У многих в лаборатории есть мотив для убийства. Еще больше людей обладают знанием химии, необходимым, чтобы совершить преступление, и имели такую возможность. Есть ли какой-либо способ выяснить, откуда появилась платиновая чернь?
— Нет,— ответил Горем.— Любой из двадцати сотрудников мог без труда войти в комнату, где хранятся химикалии. А как насчет алиби?
— На какое время?