Легкая волна накрыла Василия почти с головой и немного остудила жар, никак не утихавший во всем теле. Лихорадка терзала его с упорством инквизитора.
Силома привязала прау к одному из толстых корней мангрового дерева. С этой минуты день и ночь для Василия слились воедино.
Ребенок угасал на глазах: он не брал грудь, его дыхание становилось все слабее. Еда кончилась, кипятить воду Силома боялась, — дым наверняка привлек бы внимание голландцев. На рассвете второго дня единственный сын Вагифа умер. Силома взяла его и ушла в джунгли. Она долго не возвращалась. Из забытья Василия вывел нестерпимый зуд во всем теле. Полчища рыжих муравьев ползали по нему, с остервенением вонзались в тело, оставляя множество кровавых следов.
В тот момент, когда Василий пытался перевернуться на живот и хоть как-то спасти себя от муравьев, появилась Силома. Не раздумывая, она начала действовать. В кокосовой чашке принесла воду, бросила в нее пахучую траву, оторвала длинную полоску от своего батикового саронга и аккуратно смыла кровь с тела Василия.
Наступили сумерки, Силома привычным движением распахнула кофту и взяла в правую руку грудь. Слегка разжав Василию рот, она начала его кормить. Борьба между жизнью и смертью продолжалась три дня.
Силома все чаще уходила в джунгли, чтобы найти сладкие корни или какие-нибудь плоды.
Через несколько дней на рассвете она разбудила Василия и дала выпить терпкий отвар из трав.
— Надо вернуться обратно, на ту сторону. Найти моего мужа Вагифа,— сказала Силома.
Они пошли к берегу. Василий старался не отставать, опираясь на прочную палку. У берега воздушные корни мангрового дерева цепко держали прау, хотя она заметно осела, наполнившись до краев водой. Силома одна вычерпывала воду.
— Береги силы, туан,— слова ее прозвучали как приказ. Василий понимал, что на том берегу опасность поджидает их за каждым кустом.
Силома прыгнула в прау и помогла Василию. Ловким движением она оттолкнула ее от берега и, взяв весло, начала грести в сторону селения. Василий не заметил, как они подплыли к заросшему берегу. Спрятав прау в зарослях бамбука, пошли вперед.
Гигантские баньяны напоминали Василию величественные колонны. Сквозь густую крону дерева-рощи на землю попадали лишь лучики палящего солнца. Низкорослые, в сравнении с баньяном, кокосовые пальмы закрывали землю от света размашистыми листьями. Все деревья вокруг были увиты лианами, напоминавшими тугие пружины или крепкие морские канаты.
Силома остановилась, с укором глядя на Василия.
— Туан, если мы будем идти так медленно, люди бланда поймают нас.
Впереди тропу перебежала стая испуганных обезьян. Си-лома тревожно вздрогнула и замерла, вслушиваясь. Жестом она показала на землю, и Василий покорно сел. Ничего настораживающего он не услышал, только в ушах барабанила кровь.
— Сиди, туан,— прошептала она и скрылась за могучими баньянами.
Пучком влажного мха он обтер лицо. Пережитая лихорадка напоминала о себе быстрой усталостью и болью в суставах.
Вскоре Силома вернулась.
— Идем, туан. Наверное, бабирусса (дикий кабан) напугала обезьян.
Они шли молча, ненадолго останавливаясь, чтобы Василий передохнул.
— Вот она, тропа,— облегченно произнесла Силома. — Скоро ты отдохнешь. Посиди немного, я найду еды и вернусь. Тебе нужны силы.
Он прислонился к стволу пальмы и закрыл глаза. В душное забытье ворвался отчаянный крик Силомы.
— Беги, туан! Беги! — голос ее становился глуше, переходя на хрип.
Ему хотелось рвануться к ней, но усталое тело оставалось неподвижным.
— Беги! — еле слышный голос Силомы внезапно оборвался. Наступившая тишина окончательно разбудила Василия, и он бросился в сторону густых кустарников, откуда раздался сдавленный крик.
Ему казалось, что он бежит мучительно долго, но оглянувшись, увидел совсем рядом ту самую пальму, у которой недавно сидел. Выбрав ориентиром кривой ствол старого баньяна, Василий поспешил к нему. Сил хватило только на быстрый шаг. До дерева оставалось несколько метров, как его остановил резкий окрик.
— Стой, недоносок! Совсем тебя заждались!
Двое голландцев не спеша подходили к нему. Василий оглянулся вокруг, но Силомы нигде не увидел.
— Где она?
Один из солдат, нагло усмехнувшись, поспешил ответить:
— Не волнуйся, твоя потаскушка с нашими парнями!
Василий увидел сытое лицо молодого голландца, и его захлестнула ярость. Он наотмашь ударил его, но тот ловко увернулся, и кулак слегка задел подбородок. Следующий удар не успел достичь цели,— кто-то сзади с невероятной силой оглушил Василия.