Кто знает, может быть, в этой легенде есть и зерно истины. Многое еще неясно в судьбе ксакау, пуок и других малых народов Вьетнама.
Даже на самой подробной последней французской карте народов Вьетнама в этом районе были обозначены лишь народы тайской группы. Между тем первые слова на языке ксакау — «лес», «птица», «вода» — показались нам очень похожими на слова, употребляемые горцами крайнего юга Вьетнама — народами мон-кхмерской языковой семьи. Сходной оказалась и грамматическая структура предложений.
Значит, по языку ксакау можно отнести к группе горных монов, расселенных в основном в соседнем Лаосе. А ведь это самые древние жители Индокитайского полуострова, поселившиеся здесь задолго до прихода вьетнамцев и других народов. Поэтому сведения об их обычаях имеют особенно большую ценность — они помогут понять, что в культуре других народов принесено извне, а что идет от древнего местного населения.
Был уже вечер, когда мы, продолжая наш маршрут, уходили из Ксам-Чанг в другую деревню. Факелы провожавших нас горцев освещали просеку, вырубленную в переплетенной лианами чаще джунглей. Тонкая струя дыма — где-то за стеной деревьев выжигают новое поле для посевов — пробилась через стену лиан. А впереди, как маяки, заплясали десятки голубых искорок — светлячки начали свои ночные игры.
С. Арутюнов, А. Мухлинов
Голыш на самолете
По пути в Мехико самолет приземлился в небольшом мексиканском городке. Кто-то вышел, кто-то вошел, потом плотно закрыли двери, человек в форме махнул флажком — сигнал к отлету. Самолет плавно повернулся к летной дорожке, на минуту остановился, словно в раздумье, спустил с узды ревущие моторы, разбежался на старт и поднялся в черный ночной воздух.
Через двадцать минут у дежурного радиста на аэродроме затрещало в ушах.
— Плохо слушается руль высоты, — пожаловался по радио пилот.
— Мы проверяли мотор перед полетом, все было в порядке, — отвечали ему с земли. — На какой вы высоте?
— Три тысячи метров, — ворчит пилот в микрофон и пробует руль еще раз. Нет, ничего не поделаешь, в руле высоты что-то неисправно.
Может быть, обледенение? Исключено, температура около нуля.
Может ли он лететь дальше? Впереди около трех часов пути, ночь [?]сегодня особенно темна, из-за неисправности посадка может окончиться катастрофой. А чем ближе к столице, тем больше внизу гор.
— Не полечу дальше, — сообщает пилот, — вернусь.
— Делай как хочешь, — отвечают с аэродрома, — но потеряешь, конечно, больше часа.
Самолет и вправду возвращается, в кабине никто ничего не подозревает, большая часть пассажиров спит. Пилот осторожно маневрирует и через час после старта удачно совершает посадку.
Внизу уже ожидает весь обслуживающий персонал аэродрома, быстро поднятый с постелей; целый парк рефлекторов сияет полным светом, санитарная машина только что примчалась с пронзительным воем и остановилась возле самолета.
Но, прежде чем открывается дверца кабины, те, на земле, видят, как от заднего руля отделяется фигура человека, который, сделав несколько прыжков, пытается скрыться во тьме. «Ловите его!» — кричат со всех сторон, и рефлекторы поворачиваются вслед беглецу. Через минуту его приводят.
Это совсем нагой мальчик, только у запястья висят обрывки манжет от рубашки. Остальную одежду сорвал с него там, наверху, ледяной вихрь. Очевидно, он перед отлетом прокрался к машине и в последнюю минуту вскочил на крыло. Как он ухитрился не упасть, лежа на плоскости крыла и держась руками за его передние грани, никто не смог понять. Но ясно — так и было.
Черт возьми! Люди с аэродрома бросились на мальчика, извергая целые потоки сочных мексиканских ругательств. «Что тебе в голову пришло, ты, несчастный? Ведь ты поставил под угрозу жизнь стольких людей и прежде всего свою собственную. Если бы пилот не вернулся, ты не выдержал бы еще два часа пути до столицы! А теперь мы тебя посадим и будешь сидеть, пока твоя коричневая индейская кожа не почернеет».
Кто-то бросил мальчику какие-то тряпки, чтобы он мог прикрыться.
— Скажи же, наконец, зачем ты это сделал?
Мальчик показал здоровые белые зубы и ответил:
— Я хотел когда-нибудь полетать, а ребята надо мной смеялись, говорили, ты не можешь, ты бедняк. Так я хотел им показать, что и без денег попаду на самолет.
Газеты имели на другой день сногсшибательную сенсацию. Представьте себе, целый час на скользкой поверхности плоского крыла человек держался окоченелыми руками, при этом в полете со скоростью триста километров" в час, на трех тысячах метров над землей! И кто же, сидя дома, в тепле за стаканом утреннего кофе, смог бы понять это? «Бррр, — застучали зубами люди внизу в тропиках, — температура около нуля...»