— Ничего не случилось, «ун эспонтанео», — пожимали плечами мои мексиканские друзья, когда я рассказал им об этом. — Увлекся и прыгнул на арену, это не раз случается во время боя быков.
— Да ведь бык мог его убить!
— Да, и так бывает... Но ведь мальчик и не прыгнул бы, если бы не было такой опасности...
Таковы воскресные развлечения бедной мексиканской молодежи, которая полна воли и стремления к великим деяниям, но не может найти иного применения, кроме безумных выходок, которые у нас осудила бы прежде всего сама молодежь.
Кто в этом виноват? Мы уже сказали, что голливудские фильмы и подобная им пропаганда отвлекают внимание энергичной молодежи от цели, за которую стоило бы бороться и отдать жизнь. Главная вина, конечно, в общественном строе, который не умеет использовать радостной силы молодых людей и дать их инициативе правильное направление. Поэтому и не может парень из деревни, мечтавший об авиации, стать механиком или пилотом. После невероятного приключения на крыле самолета, которое только случайно не закончилось смертью, мальчик попадет вместо школы в тюрьму, к заядлым преступникам, выучится их ремеслу.
Молодой индеец, неграмотный и якобы свободный гражданин своей демократической родины, находится почти в таком же положении, как негритянский юноша где-нибудь в США. И там дети, играющие на свалке, следят с нескрываемой завистью за серебряными птицами среди небоскребов. Они никогда не попадут на самолет пассажирами, потому что у них никогда не будет столько денег, а уж подавно и пилотами, потому что американские авиакомпании принципиально никогда не берут на службу негров, хотя молодые негры сумеют вести самолеты не хуже, чем кто-либо другой.
В годы второй мировой войны, когда пилоты не особенно стремились управлять бомбардировщиками, черным добровольцам разрешалось попробовать свои силы. Но как только война окончилась, их выбросили с мест пилотов, и гражданские авиалинии заперли перед ними двери. Негры снова оказались пригодными только для чистки обуви.
Мексика не знает такого порабощения туземцев. Там, пожалуй, и негр мог бы взяться за руль пилота. Но экономические препятствия не дают неграмотному юноше возможности получить высококвалифицированную профессию. Как он может поступить на курсы пилотов, если никогда не ходил в школу? А кто платил бы за его обучение? Только сыновьям богачей открыт здесь путь вверх. Такой школьной системы, которая смогла бы выявить способности мальчика независимо от его состояния и цвета кожи, не существует ни в Мексике, ни в США.
Для того чтобы вы осознали это, я и рассказал подлинную историк» о мальчике, который провел час на крыле самолета во мгле ледяной мексиканской ночи.
Норберт Фрид, чехословацкий писатель
Перевод С. Шмбраль
Столица серебряной страны
У двух южноамериканских рек — Параны и Уругвая — одно общее устье, протянувшееся на многие десятки километров. Вода в устье грязно-бурая, илистая, ее цвет совершенно не гармонирует с красивым названием устья: Ла-Плата — Серебряная река.
Первые испанские переселенцы, бредившие легендами о сказочном богатстве страны, не обращали внимания на цвет воды. Их больше интересовали серебряные побрякушки, украшавшие индейцев. Эта страсть к драгоценным металлам нашла отражение и в другом географическом названии. Огромное государство, раскинувшееся к югу от Ла-Платы, получило имя Аргентина — Серебряная страна.
Более четырех веков назад на правом берегу Ла-Платы возник город, которому суждено было стать не только столицей Серебряной страны, но и самым большим городом южного полушария. Этот город — Буэнос-Айрес.
Еще в середине прошлого века в нем жило не более 100 тысяч человек, а сейчас его население выросло до 6 миллионов. Это почти одна треть населения страны.
Старый Буэнос-Айрес, небольшой портовый городок, возникший на берегах речушки Риачуэлы, — это только один из районов нынешней столицы Аргентины — район Ла Бока. Сохраняя свое значение главнейшего порта, через который проходит свыше 80 процентов экспорта и почти половина импорта страны, Буэнос-Айрес превратился в крупнейший промышленный центр. На его предприятиях работает почти половина всех рабочих страны. Но горожане по-прежнему называют себя «портеньо» — жители порта. Среди них много иммигрантов, недавно приехавших в страну. Наверное, поэтому жители внутренних районов Аргентины никогда не назовут столичного жителя «криожьо», то есть коренным аргентинцем. Для них он лишь портеньо. Истинными хранителями национальных традиций, настоящими криожьо они считают только себя. Но не надо забывать, что каждый третий аргентинец — портеньо.
Низменный, совершенно ровный берег Ла-Платы, на котором раскинулся город, видимо, способствовал строго геометрической его планировке. Параллельные, взаимопересекающиеся под прямым углом улицы делят город на небольшие правильные кварталы. Сторона каждого такого квартала равна аргентинской мере длины — куадре (130 метров). Нумерация домов необычная. Каждый следующий квартал начинается с новой сотни.
Весь город делится на южную и северную части основной магистралью города — улицей Ривадавия, протянувшейся с востока на запад на двадцать километров.
В его северной части расположен «Баррио Норте» — фешенебельный квартал аргентинских богачей, крупных государственных чиновников, промышленников, банкиров, коммерсантов.
Наиболее шикарные магазины расположены на улице Флорида. В витринах ее магазинов выставляются последние новинки, роскошные безделушки вместе с табличками, на которых указаны непомерно высокие цены. После 5 часов вечера проезд на автомашинах по этой улице запрещен. Она целиком во власти праздно гуляющей публики. Здесь назначаются свидания, сюда приходят, чтобы показать свое новое платье или просто поглазеть на нарядную толпу.
На центральных улицах иной раз можно услышать громкое постукивание молотка. Это идет распродажа на аукционе. Причины распродаж самые различные: окончание срока аренды помещения, смерть владельца, перемена специализации магазина. Некоторые такие аукционы длятся многие месяцы и даже годы.
В южной части города, по мере удаления от центра, дома становятся все ниже, их вид непригляднее. Начинаются рабочие окраины.
Жилищный кризис привел к невиданной еще в стране спекуляции городскими земельными участками и квартирами. Сносятся еще совершенно прочные, но малоэтажные дома, а на их месте возводятся многоэтажные коробки, зачастую имеющие в своем основании не более одной квартиры. Земля дорога. Непомерна и плата за квартиры. Поэтому в пригородах Буэнос-Айреса растут «вильяс де мисериа» — поселки нищеты.
В ветхих лачугах, сколоченных из гофрированного железа, фанеры, или просто в землянках живут в ужасной тесноте и нищете те, кто искал в Аргентине лучшей доли. По кривым улицам этих поселков трудно пройти даже в сухую погоду, а в период дождей они превращаются в сплошную лужу. Дома вместо заборов огорожены колючей проволокой, как загоны для скота. Без водопровода и канализации, в ужасных антисанитарных условиях живут тысячи людей. Оказывается, не всем, кто ехал в Аргентину, дул попутный ветер.
«Тс! Тс!» Эти звуки портеньо издают, чтобы остановить такси. В Буэнос-Айресе нет стоянок. Такси кружат по городу в поисках пассажира. Как только вы занимаете место в такси, на счетчике появляется цифра — 5 песо. Поэтому водитель не в обиде на вас, если вы проедете только один километр, не повезет он вас и кружным путем. Чем короче сделанный им путь, тем дороже получит он за каждый километр пути.
Значительная часть пассажиров перевозится автобусами. Наряду с огромными омнибусами по улицам Буэнос-Айреса снуют юркие «микро». Это небольшие автобусы с одной дверью. Водитель выполняет одновременно и роль кондуктора. Требуется огромное искусство и хладнокровие, чтобы одной рукой держаться за руль, а другой отрывать билет и отсчитывать сдачу, следить, чтобы кто-нибудь не проехал без билета, успеть вовремя затормозить или уклониться от столкновения с машиной, прошмыгнувшей перед самым радиатором.