— Ни с чем, просто так.
— Нобель еще несколько недель назад перевел новый взнос на экспедицию, — сказал Андре. — Это я говорю к тому, чтобы ты не тревожился. Я простужен, — добавил он. — У меня мигрень. Возможно, небольшая температура. Ничего серьезного.
— Вы с Нобелем были друзья? — спросил я.
— Мы встречались много раз, — ответил он. — Знали друг друга. Но у Нобеля не было друзей. Есть такие люди, всю жизнь живут без друзей. Великие люди всегда одиноки. У Нобеля была тьма идей. Он спешил их запатентовать и завалил нас в патентном управлении работой. Из ста нобелевских идей девяносто были чистым безумием. Из остальных десяти восемь далеко опережали свое время. И наконец, две были гениальными и достаточно актуальными, чтобы создать одно из крупнейших состояний нашего времени.
— Он вложил большие деньги в твою полярную экспедицию, — заметил я.
— Но не потому, что верил в ее успех.
— А почему же?
— Потому что это была попытка осуществить что-то новое. Первые попытки неизменно терпят крах. За ними неизменно следуют вторые попытки. Они тоже терпят провал, почти неизменно. Но затем, извлекая из неудач горькие уроки, можно нащупать верные пути.
— Значит, Альфред Нобель внес средства на наш провал, — сказал я.
— Нет. На предприятие, которое он считал обреченным на провал.
Андре встал, держа чашку в руке.
— Я мог бы отправить телеграмму, но раз уж ты здесь — тебя не затруднит сходить в патентное управление и передать от меня, что у меня простуда, температура, и я смогу выйти на службу только дня через два?
— Разумеется, — сказал я.
Первого марта мы со Сведенборгом покинули Стокгольм и направились в Париж, чтобы встретиться с изготовителем аэростата Анри Лашамбром и под его руководством на практике освоить редкое искусство управления воздушным шаром.
— Мне надо бы о многом переговорить с тобой, — сказал я Андре перед самым отъездом.
Он заметно осунулся за зиму. Его волосы поредели, явственно выделялись седые пряди. Усы он отрастил так, что они закрывали не только верхнюю губу, но весь рот.
— Я занят по службе, — ответил он. — Ходатайство Юхана Петтера Юханссона о регистрации патента на новые клещи и гениальный разводной ключ заботит меня в данную минуту больше, чем полярная экспедиция. Он уроженец Смоланда.
— Есть ряд деталей, — продолжал я.
— Относительно полета на Северный полюс?
— Я хотел бы их обсудить.
— Когда вернешься из Франции и Парижа, — сказал он.
Перед отъездом из Стокгольма мы со Сведенборгом получили аналогичные памятные записки от Андре касательно представителей газет и других органоз печати: «Соблюдайте достаточную вежливость и предельную осторожность. Не отказывайте в интервью. Поскольку интервьюеры никогда не знают того, что уже известно, не бойтесь снова и снова повторять все сказанное ранее. Не опровергайте слухов без крайней надобности».
И далее: «Прибыв в Париж, расспрашивайте обо всем, что относится к управлению аэростатом и к полярным областям, не только о том, чего не понимаете, но и о том, что вам кажется понятным. Вопросы — всегда отличный способ расширить свои познания».
Продолжение следует
Перевел со шведского Л. Жданов
О путешествии Ун-Амуна, работниках царства Осириса и двойнике души «Ка»
Отдел Древнего Востока Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина в Москве по праву считается одним из ведущих научных центров советской и мировой египтологии. И те папирусы, статуи, надгробные стелы, маски, произведения древней живописи, керамика, изделия из стекла и металла, что выставлены в залах, — лишь малая часть сокровищ, собранных в музее. По просьбе редакции научный сотрудник ГМИИ, заслуженный работник культуры РСФСР, кандидат исторических наук Р. Рубинштейн рассказывает о некоторых памятниках древнеегипетской культуры, что хранятся в фондах музея.
«... Я провел 29 дней в гавани Библа, и правитель ежедневно посылал ко мне начальника гавани с приказанием: «Удались отсюда».
Я погрузил все, что мне принадлежало, на корабль, который отправлялся в Египет, и ожидал наступления темноты. И в то время, когда я находился на корабле, пришел ко мне начальник гавани и сказал: «Останься до завтра. Так повелел повелитель».
И вот, когда наступило утро, привели меня во дворец на берегу моря. Я нашел правителя в помещении сидящим спиной к окну. И волны великого Сирийского моря бушевали позади него.