Не надо думать, что в Рязани мало краеведческой литературы. Ее достаточно, и вся она исполнена заботой, о крае и его поэзией. Я не находил нужного мне потому, что еще и лет пятнадцать назад никого не интересовала история реки — речь идет не о берегах и не о городах на них, а о самой воде, воде в чистом виде. Поэтому я невольно выразил сомнение, когда услышал: «Это вам подойдет».
Но вот, пожалуйста: «Материалы для описания русских рек и истории улучшения их судоходных условий» — выпуск пятый, составленный инженером Пузыревским.
Книга была довольно толстая, явно не предназначенная для домашнего чтения. Среди многочисленных схем, расчетов и статистических данных, целью которых было обосновать возможности развития судоходства на Оке, были редкие прозаические вкрапления, которые в этом сочинении смело можно было считать лирическими отступлениями.
Например, о надзоре: «Река Ока находится в ведении Московского округа путей сообщения. В техническом отношении ближайшее заведование ею принадлежит начальнику Рязанского отделения и двум его помощникам; между ними распределено все протяжение как самой реки Оки, так и ее притоков».
Штат, прямо скажем, невелик. Река-то вроде не стала короче за последние сто лет... Но что значит «в техническом отношении»? Чем заведовали три человека на Оке почти сто лет назад?
Есть: «В сентябре 1902 года на участке от Коломны до Нижнего Новгорода было обставлено 169 перекатов, причем поставлено 144 сигнальных мачты, 228 перевальных вех, 496 плавучих бакенов...»
Это семьдесят лет назад. А сто лет назад?
Есть и это: «...до 1870 года по реке Оке плавали плоты и непаровые суда первобытного типа, а именно: гусляны, паромы, мокшаны, коломенки, клязьменки и др.».
И насчет фауны есть сведения — оказывается, семьдесят лет назад в Оке водилась белуга. Надо думать, ни о каких биосферах, экологических цепях, балансах и нишах инженер Пузыревский понятия не имел. Даже слов таких не знал... Стоп, а это что? «Рыболовство совершается часто хищническим способом, а потому постепенно падает, так как количество рыбы уменьшается. Впрочем, оно, может быть, уменьшается и от развития пароходства, которое пугает рыбу производимым шумом и загрязняет воду отбросами; фабрики также способствуют загрязнению воды».
Когда я дошел до этих строк, мне на мгновение показалось, что я читаю статью о человеке и биосфере. Машинально перевернул титульный лист и посмотрел на выходные данные книги: «1903 год, С.-Петербург».
Я распрощался с хранительницей архива и вышел на улицу под въедливый, непрекращающийся дождь. Я оказался в положении туриста, который, сам того не зная, отправился в путь по кольцевому маршруту. Но что-то ведь должна была сообщить старая книга. Что? Что это за срок — 70 лет — в жизни природы?..
Я взобрался на холм и далеко внизу увидел речку, которая взрезала холм в незапамятные времена, и в этой речке отыскал причину неожиданно возникшего у меня ощущения высоты. Можно было бы подумать, что речка вовсе не такая узенькая, как кажется сверху, если б не зеленая речная пристань, которая закупорила устье от берега до берега. Пристань все ставила на свои места: холм — совсем не так высок; речка имеет пятнадцать-двадцать шагов в ширину; деревянные домики у подножия холма просто очень малы, а пристань огромна. Это была окская пристань, и ее отвели сюда, чтобы уберечь от весеннего ледохода.
...Семьдесят лет — это не срок в жизни реки, а в жизни вокруг реки это невероятно длинный срок. Я вот не представляю себе сейчас, что такое гусляны и мокшаны, равно как и клязьменки.
А как мог инженер девятнадцатого века смотреть во вторую половину двадцатого?.. «...Фабрики также способствуют загрязнению воды» — вот что сбивает с толку — терминология та же. Вода, которую Пузыревский считал загрязненной, была чище слезы. Воды было много; река же интересовала человека как средство сообщения. Что еще можно было бы от нее взять — инженер не знал. Только нам река понадобилась вся...
