— Ведь как все началось, — показывает он карту, где вокруг Корнешт овальной линией было очерчено чистое пространство, а от этой линии разбегались широкие ленты по всем направлениям. — Ленты — это полосы града, а чистое пространство — это территория, где мы не допустили града. В течение ряда лет показатель экономической эффективности ниже 95 процентов не опускался, и только раз, в прошлом году, он был равен 80 процентам.
— Отчего же так произошло? — спросил я. Он развернул карту, посмотрел в нее и сказал: «Все случилось двадцать второго числа».
Мощный грозовой фронт был обязан своим рождением циклону, пришедшему в Европу с Атлантики. Массы прохладного влажного воздуха переместились в жаркие районы, на территорию Румынии и Болгарии. Грозовой фронт двинулся на Молдавию. Облака достигали 13—14 километров высоты, к тому же над Молдавией располагалась дельта струйного течения, которая, как водоворот, способствовала развитию мощных вертикальных струй в облаках. Градообразование шло полным ходом, облака уничтожали по пути все посевы на земле.
— Мы их видели от границы, и воздействовать на них нужно было в тот момент, запуская ракеты в сторону Румынии, ни открывать стрельбу не имели права. Облачность двигалась к защищаемой территории. В облаках уже начался неуправляемый процесс, и никто не знал, удастся ли ослабить его. Первым встретил облака второй пункт, он выпустил весь запас ракет. Затем подключился двенадцатый. К нашей радости, сила облака стала ослабевать. Появилась надежда приостановить град. Облака подошли к зоне действия пятого пункта. Мы были там, вы видели это место. Открытый холм без деревца, без кустика, сплошные поля. И вот что случилось. Молния не нашла иного громоотвода, кроме антенны нашей радиостанции, и сожгла ее. Пятый остался без связи. А без наших приказов им категорически запрещено стрелять. Полчаса понадобилось на то, чтобы доставить новую рацию и начать запуски, но за эти полчаса облако успело «отдышаться», набраться сил и разразиться еще более свирепым градом...
Нам удалось все же ослабить град. Мы выпустили тогда шестьдесят больших ракет. И в конце концов град затих на нашей территории, но к тому времени градовая дорожка была в 120 километров длиной, пострадало около 4 тысяч гектаров сельскохозяйственных угодий.
...22 мая в штабе было необычно людно. Мне показалось, что девушка-синоптик, вешая карты, чуточку волновалась. «Я сегодня коротенько, — сказала она. — Тут все ясно. Отроги холодного фронта циклона, надвинувшегося с Севера, докатились и до нас. Температура всюду резко понизилась. У нас в районе точка росы с отрицательной температурой» Все разом вздохнули. Града не ожидалось, в такую погоду грозовые облака не образуются.
Гусаренко в тот день был свободен, мы присели на лавочку.
— Вот ты спрашивал все, зачем нам автомашины, вездеходы, а ведь только вездеход смог в прошлом году, двадцать второго, нас выручить. Когда рация вышла из строя, добраться к пятому пункту можно было лишь на вездеходе.
— Нет. не вездеход выручил нас тогда, — вмешался Володя по фамилии Спасибо, заместитель начальника экспедиции. — Он не дошел, застрял в полутора километрах от пункта. Рацию тащил на себе Александр Куштан. Град тогда лупил с голубиное яйцо. И как только он дошел! Даже шлема не догадался взять. А ведь так и убить могло.
Ну вот, подумалось мне, когда я представил парня, ссутулившегося под тяжестью рации, бредущего под градом, скользящего, падающего и вновь поднимающегося на холм, — разве не пришлось ему тогда собрать все силы, всю волю, как на настоящей войне? И разве это не было похоже на битву со стихией? Но сказать об этом вслух не решился. Люди, что работали здесь, не любили высокопарных слов.
В. Орлов, наш спец. корр.
Кремиковский ритм
9 сентября — 30 лет социалистической Болгарии
Кремиковцы — металлургический комбинат, но для Софии это больше, чем промышленное предприятие. Это часть ее пейзажа. Как Витоша. про которую венский геолог Фердинанд Гохштетер сказал, что она для Софии то же самое, что Везувий для Неаполя. Кремиковцы еще и символ промышленной мощи, инженерной мысли и советско-болгарской дружбы.