Карху не счел нужным запираться слишком долго. Работал он по контракту с несколькими фирмами, торгующими произведениями искусства. Кстати, ни одна из них не была официально зарегистрирована, так что скорее речь могла идти о подпольном бизнесе. Но в том, что работодатели Карху действуют в контакте со вполне респектабельными заведениями, сомнений не оставалось. И заказчики были явно людьми не бедными.
Цена на похищенное доходила до ста тысяч долларов. Карху должен был собирать вырезки из местной печати, где сообщалось о фактах похищений. Если же происходило убийство, цена резко подскакивала.
Впрочем, хватит об Айзеке Карху — он свое получил. В буквальном и переносном смысле. Из страны его выслали, дома же, несомненно, ждала его «плата за страх».
Почему, однако, мы вновь вспомнили об Афо-а-Коме? Ведь с ним все закончилось благополучно — он возвращен законным владельцам и занял свое место среди святынь племени ком. Можно сказать, что ему (и людям ком) посчастливилось: по подсчетам ЮНЕСКО, за пределами Африки находятся тысячи бесценных предметов народного искусства. Часть из них, например бенинская бронза, скульптура маконде, украшает собою лучшие музеи Европы и Америки. Приобретали их путем вряд ли более законным, чем Афо-а-Кома: просто вывозили из завоеванных стран. Другие вещи скрыты от глаз широкой публики в частных коллекциях и собраниях. К приобретению их приложил руку мистер Карху (и десятки его соучастников). Вернулся же в Африку один Афо-а-Ком.
Пока один...
Л. Ольгин
Десанты первого броска
Рассказ Героя Советского Союза Макара Андреевича Бабикова о боевых действиях Отряда особого назначения Тихоокеанского флота, о разведчиках-леоновцах, средь бела дня захвативших причалы четырех крупнейших портов в глубоком тылу врага и тем ускоривших освобождение Северной Кореи от японских захватчиков.
…Войска 25-й армии, которой командовал генерал-полковник И. М. Чистяков, прорвав оборонительный район Квантунской армии, быстро продвигались к югу и юго-востоку на территории Маньчжурии и Кореи.
В этой обстановке командование Тихоокеанского флота приняло решение захватить военно-морские базы противника на восточном берегу Кореи и таким образом отсечь от метрополии материковые территории, подвластные Японии, парализовать крупные флотские силы противника.
Отряд морских разведчиков в составе 80 человек, которым командовал Герой Советского Союза старший лейтенант В. Н. Леонов, получил задание днем высадиться с торпедных катеров в порту Унги, захватить плацдарм, разведать силы и намерения противника и держаться до высадки основного десанта.
Так 11 августа, на вторые сутки после начала войны с Японией, мы вышли в море десантом первого броска.
...Справа по носу все отчетливее просматриваются появляющиеся из-за полуострова очертания города. Боевые расчеты на местах, все десантники на палубе. Взяв оружие наизготовку, они, прижавшись друг к другу, полуприсели вдоль бортов. Моторы приглушены, скорость снижена, катера осторожно, как бы ощупью, приближаются к причалам. Берег молчит. Все застыло в неопределенности.
Не дожидаясь, пока катера подойдут вплотную, десантники, стоящие вдоль борта, прыгают на причал и, пригнувшись, с автоматами и винтовками наперевес, бегут к ближайшим постройкам. Укрываясь за ними, делаем бросок сначала к складам, а от них — к припортовым улицам.
Посылаю своего связного доложить командиру отряда, что первая часть задачи — захват берегового плацдарма — выполнена.
Командование приказало нам продержаться до утра. Вечером нас атаковала отступавшая группа японцев. Самураи, решив, что город занят советскими войсками, сопками откатились на юг. А утром 12 августа подошли передовые части 393-й дивизии 25-й армии. Не возвращаясь на базу, мы на катерах отправились дальше на юг, в следующий порт — Начжин. И здесь мы высадились снова днем. Накануне наша авиация и торпедные катера нанесли мощный, удар по городу. Поэтому в портовой его части мы застали сплошные пожары. Мы высаживались в пекло дыма и огня. Как сейчас, перед глазами стоят затопленные суда, торчащие из-под воды мачты, рубки...