Это дикторша так сказала: драматическая перестрелка в Юнгхюсен.
Сидя вместе с мамой на диване, он смотрел на экран телевизора и слушал, как перечисляются его приметы. Полиция объявила всешведский розыск, разыскиваемому около двадцати лет, он ниже среднего роста, у него длинные светлые волосы, одет в джинсы и темную поплиновую куртку.
Ронни глянул на мать. Она была занята своим вязанием — брови нахмурены, губы шевелятся, должно быть, считает петли.
Описание было довольно поверхностное и далеко не точное. Верно, ему недавно исполнилось девятнадцать лет, но он уже привык к тому, что его часто принимают за шестнадцатилетнего. А куртка на нем была черная, кожаная. К тому же накануне вечером он, поломавшись для вида, дал матери отстричь ему волосы.
Кроме того, дикторша сообщила, что он, вероятно, разъезжает на светло-зеленом «шевроле» с тремя семерками в номере.
Странно, что полиция не нашла машину. Он ведь не старался ее спрятать. В любую минуту могут найти.
— Я завтра уеду, мама, — сказал он.
Она оторвала взгляд от вязания.
— Почему, Ронни? Дождался бы папы! Он очень огорчится, когда узнает, что ты был и не мог его подождать.
— Мне надо возвращать машину. Парню, у которого я ее одолжил, она нужна завтра. Но я скоро вернусь.
Мать вздохнула.
— Ну да, ты всегда так говоришь, — грустно произнесла она,— а сам пропадаешь на целый год.
На другое утро он поехал в город.
Он еще не знал, куда деться, но не хотел сидеть дома у матери и ждать, когда его схватят, если полиции удастся установить его личность. В Стокгольме легче скрыться.
Денег было совсем мало, только две пятикроновые монеты, да мать дала ему две десятки. Бензин его не волновал, он отрезал кусок садового шланга в родительском гараже, и оставалось лишь дождаться темноты, чтобы решить проблему заправки.
Хуже обстояло дело с жильем. Он быстро добрался до Стокгольма. В баке оставались считанные литры, а ему не хотелось тратить последние кроны на бензин, который вечером можно добыть бесплатно. Ему посчастливилось найти свободное место на стоянке у Шеппсбрун. Каспер решил, что с фальшивыми номерными знаками машиной можно без особого риска пользоваться и дальше.
Ронни бродил по Старому городу, размышляя, как поступить.
Две недели не был он в Стокгольме, а казалось, вечность прошла. Две недели назад у него было немного денег, и он в компании с двумя ребятами поехал в Копенгаген, а когда деньги кончились, перебрался в Мальме и на беду познакомился с Кристером.
Его тянуло с кем-нибудь поговорить, встретить приятелей, вернуться к старому, привычному образу жизни и убедиться, что ничего не изменилось, все по-прежнему.
Но нет, какое там по-прежнему. Правда, ему и раньше случалось бывать в бегах, да разве прошлое можно сравнить с нынешним случаем! Сейчас дело серьезное, по телевидению объявили, что его по всей стране разыскивают.
Идти к приятелям опасно, они собираются там, где полиция в первую очередь будет его искать, — Хумлегорден, Кунгстредгорден, Сергельсторг.
Он остановился, его внимание привлекли листки на газетном киоске около Бьёрнстредгорд. Крупным жирным шрифтом: УБИЙСТВО ПОЛИЦЕЙСКОГО... РАНЕНЫЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ СКОНЧАЛСЯ. Каспер перевел взгляд на подзаголовки. «Погоня за бандитом по всей стране...» Другая вечерняя газета лаконично констатировала: «Убийца на свободе».
Он знал, что речь идет о нем, и все же ему было непонятно, почему его называют бандитом и убийцей. Его, который в жизни не держал в руках пистолета. Да если бы и держал, ни за что не выстрелил бы в человека, как бы туго ни пришлось.
Он думал о зеленой машине с украденным добром и с отпечатками его пальцев на баранке. Да и не только на баранке... Как только найдут машину, по отпечаткам сразу выяснят, за кем гонятся.
Каспер слишком хорошо помнил тот единственный случай полтора года назад, когда он попался. Помнил штемпельную подушечку и карточку, к которой прижимали его пальцы. Все десять, один за другим.
И он не стал покупать газет, а пошел дальше. Улица за улицей, улица за улицей, не сознавая толком, где находится, все мысли сосредоточены на одном: как укрыться?
Дома у родителей — исключено, полиция нагрянет туда, как только установит его личность. Скорее всего уже установила.
Жаль маму. Надо бы рассказать ей, как все было на самом деле, что он ни в кого не стрелял. Может, написать ей письмо, если найдется укрытие.
В четыре начало темнеть, и Каспер немного успокоился. Ведь он же никого не убивал, это чистое недоразумение, не станут же его карать за то, в чем он неповинен. Или станут?
Вот именно. Принято говорить, что Швеция — правовое государство, но Каспер в этом сомневался. Скольким невиновным выносят строгие приговоры, тогда как подлинные преступники — те, что выжимают из сограждан деньги, рабочую силу и жизненную энергию, — пребывают на свободе, потому что их действия оправдываются законом.
Каспер озяб. Под кожаной курткой на нем была только тонкая водолазка. Заношенные джинсы тоже не больно-то грели. Больше всего мерзли ноги в парусиновых туфлях на резине.
На Рингвеген он зашел в кондитерскую, в которой прежде не бывал ни разу. Взял кофе, два бутерброда с сыром и сел за столик поближе к батарее отопления.
Только поднес к губам чашку, вдруг сзади его окликнули:
— Каспер, ты? Оболванился так, что сразу и не узнать.
Он поставил чашку и обернулся.
Видно, у него было испуганное лицо, потому что девушка, сидевшая за соседним столиком, сказала:
— Ты чего это дрейфишь так? Это же я, Магган. Ну, вспомнил?
Конечно, вспомнил. Магган несколько лет гуляла с его лучшим другом, он познакомился с ней в первый же день, когда приехал в Стокгольм почти три года назад. Не так давно она разошлась с его другом, тот ушел в плавание, и с тех пор Каспер не видел Магган.
Магган пересела за его столик, они потолковали о былом, и Каспер решился посвятить ее в свои проблемы. Рассказал все, как было. Магган читала газеты и сразу уразумела, в какой он попал переплет. Выслушав его, она сказала:
— Бедняжка. Вот это влип! Наверно, правильнее всего было бы посоветовать тебе — иди, мол, в полицию и скажи все как есть. Но я воздержусь — не доверяю легавым.
Она призадумалась, Каспер молча ждал. Но вот она заговорила снова:
— Поживешь у меня. Обзавелась берлогой в Красене. Конечно, мой тебе не обрадуется, но он и сам не в ладах с легавыми, поймет. И вообще он добрый. В глубине души.
У Каспера не хватало слов, чтобы выразить свое облегчение и благодарность, но он сказал:
— Ты мировая баба, Магган, я всегда это говорил.
Она заплатила за него в кондитерской, потом проводила до Шеппсбрун, где он оставил машину.
— Чего доброго, на штраф нарвешься, — сказала она. — Тебе это сейчас совсем ни к чему. Гроши на заправку у меня найдутся, так что не волнуйся.
Она сама села за руль, и всю дорогу Каспер горланил песни.
Херрготт Рад прищелкнул большим пальцем за правым ухом так, что шляпа подскочила и съехала на левую бровь.
— Сегодня пойдем и подстрелим фазана. Потом съедим его. Таких кулинаров, как я, поискать надо. В этом одно из преимуществ холостяцкой жизни — поневоле научишься готовить.
Мартин Бек буркнул что-то неразборчивое.
Сам он абсолютно не годился в кулинары. Может быть, потому что поздно стал холостяком.
— А где стрелять будем? Ты владеешь лесными угодьями?
— А друзья на что, — сказал Рад. — Считай, что нас пригласили на охоту. Сапоги возьмешь мои. Ружье тоже, у меня их два.
Он усмехнулся, перебирая лежащие на столе бумаги.
— Конечно, если ты предпочитаешь отвести душу разговором с Фольке, то...
Мартин Бек поежился. Допрос Фольке Бенгтссона окончательно зашел в тупик. Нечто вроде шахматной партии, когда у противников осталось, кроме королей, по одному коню.