Выбрать главу

— Проводите нас к нему, — доверительно улыбнулся штурману Метелев. — Удар беру на себя...

Мы шли по длинному коридору — здесь чистота блестела, как броня, а тишина от предстоящей встречи с Холоденко казалась зловещей. Поднимались выше и выше и наконец, когда постучали в дверь каюты капитана, услышали недовольный гортанный голос:

— Да, да...

Он стоял посреди пустой приемной, небольшого роста, в кедах, синем тренировочном костюме, который подчеркивал его юношескую фигуру. И только седая, коротко подстриженная голова, холодные светлые глаза делали его похожим на тренера, на наставника. В руках он держал белый волейбольный мяч. Секунду капитан внимательно всматривался, но, узнав Бориса, выпустил из рук мяч и даже не посмотрел, куда он покатился. Холоденко хотел было что-то сказать, однако его опередил Борис:

— Вадим Андреевич, кого это вы боитесь? Прячетесь...

Он поморщился, выказывая всем своим видом недовольство.

— Я боюсь только укола клопа и щекотки, — буркнул он и сел на край длинного стола. — Если пришли расспрашивать о проводке, можете не садиться.

Словно прячась от нас, он опустил глаза, но, видимо, чувствуя, что обошелся с нами слишком круто, искоса глянул на Бориса.

— Ты лучше скажи, когда дожди пойдут, а то никак не отойду, все во сне вижу льды... Чего стоите, садитесь.

Я предпринял попытку начать знакомство и спросил:

— А где вы играете в волейбол?

— Как где? — удивился он. — В вертолетном ангаре... Немного опоздали, перед вашим приходом командный состав играл с палубной командой. Такой крик стоял, что пришлось кое-кого попросить...

Сказав это, он вдруг обратил на меня изучающий взгляд и, уже поднимаясь, сказал:

— Звонил Жеребятьев. Предупредил, что в понедельник зайдет на ледокол... Кажется, вместе с вами? Просил меня выглядеть могучим капитаном! — При этих словах на лицо его легла язвительная гримаса. Он зло схватил графин с водой и, поливая горшки с зеленью, сыронизировал: — Заказал быть приветливым...

Казалось, в его откровенности сквозил упрек за наше неожиданное вторжение, поэтому, скрывая неловкость, я стал разглядывать стены и тут-то, на торцовой переборке, увидел портрет Готского. С фотографии в небольшой деревянной рамочке знаменитый ледовый капитан улыбался. И, как мне рассказывали, обычно таким приветливым он бывал на людях. Когда я встал, чтобы рассмотреть его поближе, услышал вопрос хозяина:

— Вы были знакомы с Михаилом Владимировичем?

— К сожалению, нет, — ответил я. — Но еще на совсем новеньком дизель-электроходе «Капитан Готский» ходил из Владивостока в Арктику. Готский первый раз шел в Певек кораблем, его супруга тогда передала в дар экипажу много его книг...

— Книг у Михаила Владимировича было уйма, — как-то неожиданно тихо отозвался Холоденко. — «Приходи ко мне, — однажды сказал Готский, — найдется что почитать». Помню, зашел к нему домой — и сразу к полкам. Набрал целую охапку книг, а он посмотрел, понял: я запойный. Отобрал несколько штук, вот, говорит, принесешь, возьмешь остальные. Разговорились о книгах, и он сказал, что его любимые книги «Хождение по мукам» и «Два капитана»... Прямо в душу мне заглядывал, ведь он назвал мои любимые книги.

Стоило разговориться о Готском, как Вадима Андреевича словно подменили, речь его стала спокойной, лицо разгладилось, никаких теней и напряжения.

— Хотите кофе? — предложил он и сразу же скрылся в своей маленькой капитанской кухне. — В мореходке я на Михаила Владимировича смотрел квадратными глазами, — продолжал он рассуждать оттуда. — На четвертом курсе Готский преподавал нам «Плавание в особых обстоятельствах», то есть в узкостях, в тумане, во льдах. Интересно вел занятия: ни одного лишнего слова — заложит руки за спину и ходит перед доской. Бывало, хорошо ответишь — улыбается, вот как на портрете. Плохо знаешь предмет — молча мрачнеет...

Вадим Андреевич принес две чашки кофе, пошел за третьей, вернулся еще с уссурийским бальзамом, добавил в кофе каждому по половине столовой ложки, а бутылку унес обратно. Когда он вернулся, на несколько секунд в нем снова проснулся воинствующий человек:

— Вот о ком надо напоминать молодежи на флоте! — Он умолк.

А потом снова потекла ровная и спокойная речь его. Он все размешивал, размешивал свой кофе и вспоминал.

Вспоминал он, как Готский, уже известный моряк, прошедший через фронт, побитый жизнью человек, в клубе училища блестяще защищал свой диплом на английском языке... Окончив до войны среднюю мореходку, преподавал в высшей и в то же время вместе со вчерашними мальчишками сам учился — заочно. Холоденко говорил, что в курсантские годы на его долю выпало несколько встреч с настоящими людьми. Еще на втором курсе он решил посмотреть, что же такое Арктика: догонял свое судно и на пути познакомился с другим Капитаном — Серафимом Порфирьевичем Мышевским.