Поскольку я не располагал ни фирмой, ни даже машиной, он быстро потерял ко мне всякий интерес и направился к выходу.
— Провинсьяно,— кивнул ему вслед хозяин, выказав таким образом свое отношение к деревенщине, все больше заполняющей филиппинскую столицу в поисках лучшей доли.
«Умны, храбры и веселого нрава»
Лет двадцать тому назад, я купил в букинистическом магазине «Путешествия и новейшия наблюдения в Китае, Манилле и Индо-Китайском архипелаге бывшаго Российскаго Генеральнаго Консула на Филиппинских островах, Коллежскаго Советника Петра Добеля». Томик в кожаном переплете издан был в 1833 году. Цветные иллюстрации художника Брюллова изображали «манильца» и «манильскую женщину» в экзотических нарядах.
Первый российский консул писал: «Филиппинские острова, хотя и находятся в недальнем один от другого расстоянии, но имеют различные произведения, и жители говорят разными языками; один из употребительнейших есть так называемый Тагальский... Тагалийцы умны, храбры и веселого нрава... На Филиппинские острова испанское правительство никогда не обращало должного внимания, считая оные второстепенною колониею... и обратило выгоды испанского двора, получаемые от сих драгоценнейших островов, почти в ничтожество». Отправляясь в Манилу в университет, я все время вспоминал эту книгу: занятно и поучительно сравнить «век нынешний и век минувший».
Что и говорить, брюлловских одежд я ни на ком не увидел: в Маниле, Багио и других городах и городках люди одеты по-европейски. Если у Брюллова филиппинец и филиппинка больше смахивали на европейцев, то мне встречались по преимуществу небольшого роста крепко сбитые люди с приятным светло-коричневым или шоколадным цветом кожи. И сами себя они называют «каюмангги», что означает «коричневокожие».
Испанского языка я нигде не слышал, повсюду звучал американский вариант английского вперемешку с тагальским. Сохранились статуи испанских конкистадоров, но появились и скульптуры вождя Лапулапу, убившего Магеллана, и других национальных героев.
Найти себя
Пробыв на Филиппинах довольно долго, в беседах с разными людьми я неоднократно слышал выражение «найти себя». Филиппинцы очень заняты поисками самобытности, национальных корней.
Символика национального духа находит себе различное выражение. На монетах выбиты профили борцов за освобождение Филиппин от колониального ига. Официально, специальным декретом, национальным цветком признан филиппинский жасмин — сампагита. Государственный гимн исполняют на тагальском языке. В оригинале он был создан на испанском. Создан филиппинцем.
Так же символична и проблема национального языка. Тагальский, называющийся теперь филиппинским, и английский по конституции два официальных языка Республики Филиппины. Обычно островитянин, помимо своего родного языка — а на Филиппинском архипелаге говорят более чем на ста языках и диалектах,— знает тагальский, английский, а зачастую и испанский.
Однажды я похвалил известному филиппинскому языковеду многоязычие его соотечественников. Он с готовностью согласился со мной, но, немного помолчав, добавил:
— Правда, получается немало Хуанов, говорящих на многих языках, но толком не знающих ни одного. В том числе и своего собственного.
Его молодые коллеги, стоявшие вокруг, поспешили поддержать метра, хотя, как мне показалось, кое-что приняли и на свой счет. Но с учителями и родителями на Филиппинах не спорят. Превеликое уважение к старшим, соединенное с почтением к ученым и учености, у филиппинцев в крови. Даже если кто и не был согласен, спорить не стал. Да и народная пословица учит: «В закрытый рот муха не влетит».
Вошел декан, и молодые преподаватели церемонно приветствовали его. Каждый брал протянутую для пожатия руку и прикладывал ко лбу. Даже видный языковед смолк: пришло начальство. Теперь уже могло говорить только оно.
— Иностранный язык не может быть средством национального самовыражения,— вещал декан хорошим английским языком.— Парадоксально, но факт: даже название страны и народа у нас иностранные. Магеллан в 1521 году нарек архипелаг Островами Св. Лазаря, а в 1543-м еще один завоеватель— Руис де Вильялобос — Филиппинами, в честь наследного принца Филиппа Астурийского...
— Но ведь предлагали иные названия,— робко вставил один из присутствующих.
Он имел в виду планы минувшего десятилетия, когда неоднократно в печати поднимался вопрос об изменении наименования страны. Предлагались Тагалия, Рисалия, Махарлика, что по-древнетагальски — «Благородная».