— Есть.
— Буду становиться в замет. Делайте наводку...
Все разговоры прекращаются. Теперь вновь самым старшим на борту становится летнаб — «Чайка».
Внизу скользило и скользило море. Мы ходили по кругу, набирая высоту, затем Ерофеич иди Володя командовали обратный поворот, и самолет, совершив в воздухе восьмерку, начинал снижение. Внизу спешил к месту постановки трала сейнер «Ураганный». Ставит его на косяк Володя Стоянов.
— «Ураганный», я — «Чайка». Право... Еще тридцать право... Бросай буй... Прямо...
Судно послушно выполняет все команды, но вдруг делает непонятный зигзаг. Это моментально замечает Стоянов.
— Я — «Чайка». Что там у вас, «Ураганный»? Спугнешь косяк. Быстрее круг замыкай. Так... Ботом, ботом рыбу держи. Не выпускай ее из ворот...
Сейнер почти завершил круг. Пенный след за кормой таял, оставляя лишь белые наплывы. У ворот трала, как пчела над цветком, кружил бот. Оставалось несколько метров до того момента, когда замкнется круг, но сейнер вдруг остановился. А когда наконец-то закрыл ворота и начал подбирать нижний полог трала, косяк коричневой жирной каплей проплыл прямо под днищем сейнера. Бот подскочил к борту слишком поздно...
— Ушла рыба.— Чувствовалось, что Владимир переживал вместе с рыбаками.— Почти весь косяк ушел, «Ураганный»...
В сердцах махнул рукой и тусклым голосом спросил:
— Ерофеич, будешь наводить?
— А есть кто?
— «Комсомолец Артека».
И все начинается сначала. Только экипаж выполняет теперь команды Ерофеича. И не успели еще замкнуть трал рыбаки «Комсомольца Артека», Ерофеич начал наводить на очередной косяк сейнер «Счастливый». Самолет движется по кругу, а внизу спешит к указанному месту сейнер, на палубе которого четко нарисована цифра 27.
— Приготовиться к замету.
— Есть приготовиться к замету.
— Влево десять... Торопись только. Так держать... Отдать буй!
— Есть, отдать буй!
— Пошли право... Право пошли! Бери на буй!
Земля вновь поперек кабины. На часах 9.45 по московскому времени.
«Чтобы не путаться в поясах»,— объяснил штурман.
В самолете тишина. Никто не пытается подсказывать, советовать. Идет серьезная работа. Большая рыбалка.
— «Счастливый», косяк в кошельке.
— Понял, Ерофеич. Спасибо, «Чайка»!
— Давай, давай! Выбирай аккуратнее.
В воде, ярко освещенной солнцем, теперь и я вижу рыбные косяки. Они принимают самую невероятную форму. Запятые, размазанные точки, кляксы, змейки... Но все они уже замечены и определены Ерофеичем.
— Почему прекратил движение, «Одельск»?
— Маленькая глубина. Не смогу...
— Давай 60 право. Как здесь? Еще десять... Ну как здесь?
— Нет, «Чайка», опасно...
— Тогда жди смены ветра. Сейчас все косяки идут к берегу.
— А сколько их, «Чайка»?
— Да еще десять-двенадцать. Жди вечера.
— Ясно, «Чайка». Счастливо!
— Счастливо! — Ерофеич нажимает другую кнопку.— Иваныч, давай на Уссурийский.
— Ясно.
Летим в Уссурийский залив, и сразу за Аскольдом снова попадаем в туман.
— Ерофеич, что теперь такое рыбацкое счастье, рыбацкая удача?
Улыбается:
— Они есть. Остались еще... Вот мы, например, улетели, а им ждать. Сменится ветер, начнется отлив, рыба на глубину пойдет... А сейнера не уйдут. Ждать будут. «Одельск»-то я наводил сразу на четыре косяка. Рыба есть, и они теперь отсюда ни-ни... А вот повезет или нет, сказать трудно. И тут одного везения мало. Умение мыслить требуется, опыт и знания...
В четырех милях от острова Аскольд сделали несколько кругов над морем. Внизу, скрытый тучами, ходил сейнер «Громкий» — на нем работал старый товарищ Шкуренко, Герой Социалистического Труда Владимир Данилович Коновалов. Просил и он Ерофеича указать, где есть рыба.
— «Громкий», Данилыч... Извини, все закрыто облаками.— В голосе Шкуренко слышалось явное сожаление.— Иди в Восток. Там есть рыба.
Весь остальной путь самолет летел над облаками, и очертания берегов просматривались лишь на экране локатора.
— Ну что, Ерофеич, будем возвращаться? Время вроде...
— Давай на базу, Иваныч. Пора...
Мы круто взяли на запад. Солнце, ударившее лучами прямо в блистер левого борта, ярко осветило карту промысла, расчерченную на квадраты. Где-то там, в этих квадратах, остались сторожить рыбу сейнеры...
Завтра они снова услышат знакомый голос «Чайки».
Б. Метелев
Музыкальная ель
Могучий ствол ели клонится, словно раздумывая, потом падает. Управляющий лесничества Иржи Соукуп волнуется. Настоящему леснику всегда больно губить лесную красавицу. Тем более что ель резонансная: заранее не угадаешь, вовремя ли ее спилили и какова она внутри.