— У деверя двоюродной сестры моего свояка. У них есть место.
— A y вас в доме никто не погиб?
— Да нет, слава богу, все уцелели, только возвращаться боязно. Дом-то построен, наверное, еще при Бурбонах. Ремонт уже сто лет обещают. Эта халупа и без землетрясения готова развалиться. Вот хлопотали в префектуре о жилье. Снова отказ. Говорят, некуда вас девать, ждите...
Ребята прощаются, высаживаются. Снова петляем по незнакомым улицам, пытаясь выбраться из города.
На набережной выстроилась вереница ярко-зеленых и оранжевых автобусов. Городской транспорт сейчас работает с перебоями: часть машин снята с маршрутов. В автобусах живут люди.
Фасады домов, выходящих на набережную, в трещинах, будто картины старых мастеров. Выбиты стекла. Балконы увешаны выстиранным бельем. Тот воскресный вечер был теплым, хозяйки занимались стиркой. После подземных толчков они выбежали на улицу, а белье так и осталось висеть и теперь который день мокнет под дождем, сохраняя иллюзию жизни среди заброшенности и запустения.
У пассажирского порта — замок Маскьо Анджоино. Его построили в конце XIII века французы, которые владели этими землями. Вокруг — на раскисшей земле, среди луж — разбит палаточный городок. Рядом с этой средневековой фортификацией (толстые стены, круглые башни с машикулями и узкими бойницами, мощные ворота) палатки кажутся особенно ненадежным жильем.
— Торчу здесь который день, а деваться некуда. Наш дом в опасном состоянии.
— Старый дом-то?
— Да новый, новый!.. Эти жилищные спекулянты строят черт знает как! — ругается молодая женщина. Ко лбу прилипли мокрые пряди волос.— Ляпают здания, чтобы строить побыстрее, а продать подороже. Вот дома и не выдерживают...
— Знаете, синьор журналист, только в одном доме в Неаполе не чувствовали землетрясения. Оперный театр Сан-Карло. Знаете? — Грузная старуха смеется, сотрясаясь всем телом.— Вот раньше строили! Даже люстра, говорят, не шелохнулась.
— Большая люстра?
— Не знаю, я там не бывала.
По брезенту палаток барабанит дождь. Сыро, зябко...
На множестве предприятий Медзоджорно — будь то маленькие фабрики, ресторанчики, магазины, стеклодувные или иные мастерские — используется детский труд. Есть даже подпольный рынок, где за бесценок можно купить ребенка. Конечно, пока дети малы, матери стараются не думать о мрачных перспективах. В мечтах они прочат своему потомству безбедное будущее.
В Авеллино, небольшом провинциальном центре в сорока километрах от Неаполя, та же картина. Морось. Палатки на вытоптанном газоне. Покинутые растрескавшиеся дома. Длинная очередь промокших жителей у армейской полевой кухни, одиноко дымящей на центральной площади. И совсем уже страшно: автомобили, раздавленные всмятку каменными глыбами; переулки, в рост человека заваленные кирпичом и щебенкой; дома без стен.
У одного дома, словно бритвой, срезало фасад. Скорбное и беззащитное зрелище обнаженного интерьера на втором этаже: стол, телевизор, опрокинутый стул, шкаф, раковина умывальника. «Скрип-скрип...» — поет дверца шкафа.
...Не идут из головы эти картины. Вереница автобусов у порта, развешанное белье под проливным дождем, пестрые палатки у Маскьо Анджоино... А ведь прошло почти два года.
«Каморра» не всемогуща
...В девятом часу утра Дженнаро Музелла, строительный подрядчик из города Реджо-ди-Калабрия, открыл дверь своего «мерседеса», помахал рукой жене, выглядывавшей из окна, и уселся за руль. Мимо по тротуару пробежали ребятишки, опаздывавшие на занятия. Музелла, не торопясь, включил мотор, вырулил на середину фешенебельной улицы Аполло, проехал метров двадцать. Вдруг мощный грохот разорвал утреннюю тишину. Взрыв высоко подбросил автомобиль, затем машина рухнула наземь и разлетелась на части. В радиусе двухсот метров в окнах вылетели стекла. Ранены четверо прохожих. Полтора десятка припаркованных поблизости машин покорежены. «Мерседес» и его владелец разорваны на мелкие куски. У следствия нет сомнений: «Дело рук мафии».
Чем же провинился Дженнаро Музелла? Не был достаточно послушен? Не согласился участвовать в очередной строительной спекуляции? Урвал слишком большой куш? Проболтался? Установить не удалось.
Эта история показательна во многих отношениях. Она прежде всего свидетельствует о той реальной силе, которой обладает в Медзоджорно мафия.
Строго говоря, слово «мафия» применительно только к Сицилии. В Калабрии огранизованная преступность носит название «ндрангета», в Неаполе — «каморра». Но от смены названий суть не меняется. Банды мафиози в значительной степени захватили в этих областях бразды реальной власти, проникли во все поры общественной жизни. Грабежи, налеты или кражи — подобные криминальные деяния для мелких рыбешек. Мафия проворачивает более крупные операции — прежде всего занимается перевозкой наркотиков и контрабандой. Палермо, областной центр Сицилии, и Неаполь стали едва ли не крупнейшими перевалочными пунктами на пути наркотиков из Азии в Западную Европу и США.