— Эй, Боб, как ты там? — позвал он и тут же услышал цоканье каблучков: в кабину пилота вошла Надя.
— Да, как ты, Бобби? — повторила его вопрос девушка.
Чекерс обернулся, и Надя увидела, что на его гладком, круглощеком лице, которому большие пухлые губы обыкновенно придавали обиженный, ворчливый вид, проступил пепельного оттенка налет. Глубоко посаженные глаза выпукло оттенили синеватые мешки.
— Спасибо, ничего, — облизнул губы Роберт.
— Как это «ничего»! — ужаснулась Надя. — Да на тебе лица нет. И вообще, ты все эти дни работал как каторжный, а мы с Игорем баклуши били. Отдохнуть тебе надо...
— Вот сядем на первую посадку — отдохну. Сутки буду отсыпаться. А пока... — Роберт извиняюще улыбнулся, — пока я не отказался бы от чашки кофе.
— Это я мигом, — откликнулась Надя.
— Слушай, Боб, — предложил Игорь по интеркому,— чего тебе еще шесть часов ждать посадки? Иди поспи, а я давай поведу. Мне все равно делать нечего. Да ты не волнуйся, — добавил он, почувствовав в молчании пилота сомнение, — тут же море. Тишь да гладь, никаких тебе маневров: знай держи курс и никуда не сворачивай. И потом, я же умею водить такие телеги, как наша...
Это Чекерс знал: как эколог, Краснов обучался вождению малых космических аппаратов. Однако дисколет был кораблем среднего класса, и доверять штурвал непрофессионалу Чекерс никогда бы не стал — в космосе, на ионной тяге... Но на вертолетном ходу управлять дисколетом мог почти всякий обладатель любительских прав, тем более что полет над океаном действительно никакой сложности не представляет. Кроме того, Роберт и впрямь чувствовал себя усталым. Поэтому, оговорив, что Игорь будет идти на высоте ста метров и не быстрее ста километров в час, пилот уступил свое кресло.
Игорь почти физически ощущал, как в океане под ними бурлит, пульсирует жизнь. До обидного жаль было, что бортовыми приборами ничего этого не увидеть: программа экспедиции не предусматривала подводных исследований, и, естественно, лишней аппаратуры — ах, как бы она сейчас пригодилась! — на дисколете не было. Но если океанские работы не запланированы, разве из этого следует, что надо лететь чуть ли не под облаками и даже не пытаться заглянуть в море хотя бы одним глазком?
Искушение оказалось не по силам экологу. Игорь предложил Наде снизиться до десяти метров над поверхностью, и девушка, которой уже наскучил однообразный полет, с радостью его поддержала.
Игорь двинул штурвал.
Море сразу выстелилось под самым брюхом дисколета пенистой кружевной скатертью и помчалось, покатилось назад, поддразнивая молодых ученых блеском рыбьих тел, выпрыгивающих из воды, вопросительными знаками изогнутых щупалец, то здесь, то там возникающих над рябью, бурыми колониями зоопланктона, покрывающими порой сотни квадратных метров, словно выплеснутые в океан чернила...
— Давай зачерпнем пробу, — предложила Надя, и Игорь было приготовился запускать «охотника», но заметил, что на панорамном обзорном экране, до самого горизонта занятом лишь голубым небом и малахитовым морем, появилась черная точка. «Или островок какой, или...» Игорь вжал в приборную панель клавишу, запрашивая бортовую систему. Анализатор беззаботно подмигнул ему дисплеем и сообщил, что прямо по курсу наличествует крупная биомасса, около пятидесяти тонн. Игорь снова посмотрел на экран и сам теперь разглядел, что «биомасса» у них на пути — огромное морское животное, формой напоминающее черепаху.
— Надя, ты ее видишь? — закричал он.
— Вижу, вижу. Такую громадину не захочешь — заметишь. Она же не меньше дисколета. Давай сфотографируем?
— Обязательно. Я тебя проведу прямо над ней.
— А это не опасно? — для очистки совести спросила Надя, уже спешно готовя фотоаппаратуру.
— Не бойся, мы же тащимся на десяти метрах, а черепаха над водой возвышается всего на... — Игорь сверился с прибором, — на два с половиной. Семь метров — зазор.
Краснов чуть сдвинул штурвал, подправляя курс точно на цель — черепаху, плавучим грибом разлегшуюся на поверхности. На грязно-сером панцире уже различались клетки гигантских тусклых пластин. Сбоку панциря в отверстии, похожем на вход в пещеру, угадывалась втянутая голова.
Расстояние между дисколетом и животным даже не сокращалось, оно просто таяло со стремительностью опущенной в кипяток сосульки.