Гигантские козероги ибексы широко распространены в Занскаре. Они живут большими стадами на самых высоких склонах и редко спускаются в долины, но зимой иногда подходят к воротам монастырей, где их подкармливают монахи. Рога ибексов часто подвешивают на деревенские чортены. Саблевидные, с «насечкой» рога могут достигать метровой длины.
Когда разговор наконец зашел о пропусках, чиновник проявил сдержанность. Прежде всего он посоветовал мне вернуться прежней дорогой. Потом объяснил, что путешествие, которое я собираюсь предпринять, очень опасно. Некоторое время назад на перевале погибла лошадь. Я возразил, что привык путешествовать по Гималаям.
— Зайдите во второй половине дня со своими спутниками, — закончил разговор тасилдар.
Нордруп взялся помочь мне в укладке багажа. Он сказал, что придется идти восемь-десять дней, чтобы добраться до южных склонов Гималаев. Поскольку мне хотелось посетить округ Лунак, я считал, что мы пробудем в дороге около двух недель.
Днем я пошел с Нордрупом к тасилдару, который в последний раз пытался переубедить меня. Но я держался стойко, и он, сдавшись, протянул пропуск, разрешавший Нордрупу и Лобсангу сопровождать меня до штата Гимачал-Прадеш.
На следующее утро я был на ногах с самой зари. Еще ночью появился Лобсанг с шестью лошадьми, и я отобрал лучших. Последний раз проверил припасы.
Время шло уже к полудню, когда, наконец, мы отправились по узкой тропинке над рекой, огибавшей город. Большую часть дня нам предстояло идти вдоль отвесного склона гор, нырявшего прямо в реку Занскар.
Я надеялся проделать добрую часть пути верхом, но тропа была слишком узка и скалиста. Она то ползла вверх, то спускалась вниз по склонам гор, чьи вершины нависали у нас над головой. Лобсанг сказал, что зимой Лунак отрезан от остальной части Занскара завалами. Случается, что тропа находится под снегом до конца июня. Нам часто приходилось пробираться по проходам, проделанным в каменных завалах.
К вечеру тропа вывела к большой снежной плите, оставшейся после сошедшей лавины. Одна из лошадей потеряла равновесие и заскользила по обледенелому склону. К счастью, ее падение остановил выступ скалы. Нордруп изо всех сил потянул лошадь за хвост, помогая ей подняться, а Лобсанг одним прыжком перескочил через заледеневшую глыбу, проверяя, могут ли животные преодолеть ее. Первая лошадь прыгнула без приключений, а вторая приземлилась неудачно и упала; пытаясь удержаться на ногах, она оборвала ремни, удерживавшие поклажу. Третья и четвертая прыгнули тоже без приключений.
Все утро тропа петляла и была крайне опасной. Нам пришлось пересечь несколько почти вертикальных завалов. Каждый шаг вызывал подвижку осыпи. Именно здесь, по словам Нордрупа, погибла лошадь.
В полдень мы сделали привал на склоне и перекусили, не сходя с тропы. Наши бедные лошади ползали, словно мухи, по откосу, поедая траву. Вокруг росло несколько видов кустарника, в том числе тутовник. Каким чудом он попал сюда — непонятно, хотя известно, что он произрастает на некоторых высокогорных плато Центральной Азии. На другом кустарнике висели съедобные оранжевые ягоды размером с нашу смородину, кисловатые на вкус. Я так и не узнал их европейского названия. Они очень вкусны, но их можно легко спутать с похожими ягодами, которые отвратительны на вкус и ядовиты. Из веточек этого кустарника плетут тросы для подвесных мостов.
После нескольких крутых подъемов мы выбрались к обширному плато. Внизу, под нами, на обнаженной земле четкими зелеными пятнами выделялись ячменные поля вокруг двух домов.
На следующий день мы долго шли по берегу реки среди голых раскаленных скал. К четырем часам дня нас начал терзать холод. Но уже был близок первый из домов, которые мы разглядывали ранее с вершины обрыва. Нордруп обнаружил поле созревшего зеленого горошка. Я уселся, а мой спутник сорвал дюжины две стручков. «Такой обычай»,— сообщил мне Нордруп.
Я все же почувствовал себя виноватым, когда увидел женщину, направлявшуюся к нам с явным намерением узнать, что происходит на ее поле. Нордруп, не теряя присутствия духа и даже не прожевав горошек, поднялся навстречу и принялся расхваливать ее чудесное хозяйство, не дав выразить протест.
Я набрался смелости и спросил, нет ли у нее на продажу чанга — очень хотелось пить. Да, она нам продаст питье, если мы будем столь добры и последуем за ней. Женщина провела нас в комнату, где два полуголых малыша играли с козой. Вокруг низкого столика громоздились подушки, накрытые ковром.