Бомбил Кравцов по два-три раза в день, наловчился уходить от зениток и методично «обрабатывал» огневые точки врага. Отбомбившись, шел на бреющем над стенами крепости, пулеметным огнем сеял панику среди осажденных. Затем садился на свой «персональный» аэродром, оказавшийся ужасно пыльным, и в душных клубах каждый раз видел бегущих к нему китайских бойцов. Их чумазые лица сверкали белозубыми улыбками.
Солдаты восторженно встречали советского пилота, угощали фруктами, хлопали по плечу, приговаривая «Сулянь эго жэнь хао!» — «Советские люди молодцы!». Бели Кравцову требовалась помощь, его просьбу сразу же кидались выполнять десятки китайцев. Они хорошо понимали: самоотверженные действия пилота спасут тысячи жизней при новом штурме крепости.
Во время одного из вылетов Кравцов вдруг почувствовал, что по левой ноге его будто бы ударили палкой. Глянул поначалу с удивлением — кто это так его?— и увидел струйку крови, стекавшую на пол кабины.
«Ишь ты, пуля непрошеная залетела! — понял Кравцов. — Как же управлять теперь машиной? Одной правой, что ли?» Он попробовал — получалось, хотя боль охватила такая, что даже губу прокусил. Но пересилил себя, сделал еще круг над крепостью, сбросил бомбы и только тогда повернул к аэродрому. Приземлился с трудом, но благополучно.
К счастью, рану быстро залечили. А там в дело включился и Сергеев. Вдвоем они принялись за крепость основательно. За тридцать два дня осады обрушили на нее двести пудов бомб по тогдашнему счету.
Десятого октября четвертый корпус стремительно атаковал Учан. Многие огневые точки крепости были подавлены бомбежками, и атакующие, преодолев стены и ворота, ворвались в город. Впереди атакующих отважно шли советские советники.
После ожесточенных уличных боев Учан был взят: пала сильнейшая из крепостей Центрального Китая.
Противник спешно отступал на север, и возникла надобность в разведывательном полете за Ханькоу. На борту у Кравцова был пассажир — сам Блюхер. Генерал внимательно наблюдал за перемещениями вражеских войск, делал пометки у себя на карте. Когда вернулись, он долго размышлял над ней, покусывая ус. Потом сказал:
— Ну, Саша, летать тебе теперь севернее, — и провел желтым от табака пальцем вверх по карте — на Кайфын. — Смотри, там могут оказаться вражеские самолеты. Не все тебе одиноким орлом царить в воздухе!
— Так я и не один буду, — улыбнулся Кравцов. — Уже подоспели, кроме Сергеева, и Костюченко, и Ремезюк, и Угер. Дадим шороху...
— Еще раз говорю — внимательнее и аккуратнее! Для нас каждый самолет — огромная ценность. А твои полеты и бомбежки прямо-таки воодушевляют китайскую пехоту. Ко мне не раз обращались генералы, прося назначить вылет самолета непосредственно перед атакой их частей.
— Это точно. Бомбежки и атаки на бреющем противник не выносит. Помните, как они ввели в бой бронепоезд? Стоило над ним повиражить, сбросить пару бомб — он тут же удрал, весь участок обороны оголил.
— В том-то и дело... Одним словом, готовься к Кайфыну!
Блюхер оказался прав. Уже на подступах к Кайфыну Кравцов заметил в воздухе самолеты врага. А-а, старые знакомые — немецкие «Бреге»! Может, это даже те самые? Забавно было бы встретиться в воздушном бою с новоявленными ландскнехтами. Но схватки в воздухе помешают выполнению главных задач. Тут не до острых ощущений. Так что летчиков противника надо бы подавить сразу, обеспечить себе и товарищам господство в небе над Кайфыном. Но как?
Несколько дней потратил Кравцов на разведку: старался обнаружить место, откуда вылетали вражеские самолеты, куда шли на посадку. И когда все выяснил, стал обдумывать дерзкую операцию — разбомбить аэродром еще до вылета самолетов. Все рассчитывалось до минут.
Стартовал Кравцов еще в темноте. Пока летел — начало светлеть. Едва забрезжила заря, он снизился и стремительно выскочил над вражеским аэродромом. Вот они, машины! Стоят рядком. Сбоку цепочка палаток. Из них высыпали продажные вояки, прямо в трусах и в кальсонах...
Кравцов, словно на учениях, положил первую бомбу как раз посреди строя самолетов. Три машины вспыхнули, будто сухостой. Следующая бомба пришлась по палаткам. Потом Кравцов зашел еще ниже, и Тальберг открыл огонь из пулемета. Вражеской эскадрилье пришел конец.
С севера двигались части Народно-революционной армии — те, где советником был отважный Альберт Лапин, впоследствии — крупнейший военный работник, кавалер ордена Ленина и четырех орденов Красного Знамени. Блюхер поставил задачу — соединиться и общими силами нанести удар по отступающему противнику. Кравцову поручили обеспечить связь двух группировок.