— Для каждого века существовали свои водяные знаки на бумаге, примерно двести-триста сюжетов, — сказал Александр Александрович. — И, зная историю бумажных фабрик, их клейма, установить время рождения книги не составляет большой трудности: XVI век — это знаки с изображением кисти руки, розетки, звездочки, XVII — кувшинчик, геральдическая лилия, XVIII — русские эмблемы. Бумага веленевая с мелкой сеточкой — век XIX... Опытный глаз автоматически отмечает шрифты, орнаментику, отличает старые дониконовские издания от поздних, исправленных, подмечает влияние книжного барокко и рококо. С первого взгляда иной раз удается установить возраст книги с точностью до двадцати пяти лет... Но главное сейчас не в этом!
Амосов вдруг поднялся со стула, высокий, с ясными серыми глазами, и, глядя на его атлетическую фигуру, трудно было представить, как он смог уместиться в темном крошечном лазе, окруженный бревнами и ржавыми косами.
— Главное сейчас — реставрация, — сказал он почти по слогам. — Многие книги и рукописи требуют экстренной помощи. И еще одно обстоятельство: нужно снова ехать в вологодскую деревню! Есть у меня еще там кое-кто на примете. Так что ставить точку в нашей истории пока рановато. Скорее — многоточие...
Вологодская область — Ленинград Олег Ларин
Камни в холодном море
С наружи туман, и все серо, с какой стороны ни глянь: серые, расположенные террасами невысокие дома под чешуей серых шиферных крыш. Но внутри серого панциря — мир, греющий душу светло-бежевыми плитками мостовой, кривизной узких улочек да ароматом жареных пирожков и ванили. Совсем не современный мир.
Витрины магазинов: ни разряженных в пух и прах манекенов, ни ослепляющих никелем бытовых приборов, ни сногсшибательной косметики, а какие-то глиняные, кожаные, тряпичные изделия и никакой пластмассы. Все кустарное. Сплошная лавка древностей. Это Керкуолл, столица Оркнейского архипелага.
Две трети островов необитаемы, а на обитаемые почти не ступала нога чужеземца. Всего островов более семидесяти. Керкуолл обосновался на крупнейшем — на «главной земле» — острове Мейнленд. В городе четыре с половиной тысячи жителей. Для шотландского графства Оркни, так официально именуются Оркнейские острова, и это много. Во втором — и последнем — городе Стромнессе населения и того меньше.
По одной версии, на языке кельтов, первооткрывателей архипелага, Оркни значило «лесной остров». Однако сейчас считают, что здесь никогда не росли деревья. Острова покрыты вересковыми пустошами, травами и мхами, растущими на торфяниках. Лишь кое-где близ хуторов людям удалось выпестовать чахлые березки.
Зато на островах всегда был и есть камень. Луга, на которых пасутся коровы и овцы, отделены друг от друга каменными изгородями в метр высотой, возведенными без всякого раствора. Просто наложены плоские серые камни один на другой в несколько рядов. Сверху они придавлены тяжелыми валунами, поставленными на ребро. Из камня и крыши домов. Они заросли толстым слоем мха.
Камень — властелин Оркнейских островов, главное богатство этой земли. И — ее летопись.
С Никитой Касалищевым, редактором судовой многотиражки, мы не поехали на запланированную экскурсию. Никита — по образованию археолог, и для него интереснее было посвятить день истории. Беда, однако, что сегодня воскресенье. А мы знали, что в этот день вся Шотландия, а стало быть и графство Оркни, только и делает, что ходит в церковь. Но в конторе фирмы, обслуживающей туристов, перед нами предстала рыжеволосая молодая женщина. Звали ее Джин. Она была, как нам показалось, одета слишком тепло для мягкого климата этой, хоть и очень северной, части Великобритании. Из-под воротника видавшей виды твидовой куртки выглядывал домашней вязки толстый свитер. На мне был плащ, а Никита и того не взял. «Не будет ли холодно?» — спросила Джин. Археолог демонстративно надел солнцезащитные очки и напомнил, что на дворе август, а не декабрь. Джин пожала плечами:
— Оркнейский август...
Но больше к этой теме не возвращалась. И это было нашим первым знакомством с нравами оркнейцев: не вмешиваться в чужие дела и давать возможность каждому поступить, как он считает нужным.
— Понимаете ли вы хорошо по-британски? — осведомилась Джин.
— ??
— Шотландия — часть Британии, но отнюдь не Англия. Нашего здешнего — гэльского языка вы, конечно, не знаете. Я предпочитаю не называть язык, на котором мы с вами сейчас общаемся, английским.
Что ж, «по-британски» так «по-британски». И мы уселись в рыжий «опель».