Кстати, Краснов формально в то время не являлся уже директором музея, а был назначен начальником штаба Сочинского истребительного батальона, затем стал начальником штаба сводного партизанского отряда, организованного на случай оккупации врагом Сочинского района. Этого, к счастью, не произошло. Тем не менее Алексей Петрович был предельно занят военными заботами в городе, объявленном на осадном положении. И все же он почти каждодневно бывал в музее, беспокоился о его сохранности. Даже вооруженную охрану из ребят своего батальона выставлял у здания. Особенно когда фашистские самолеты бомбили город. Более того, экспонаты собирал, выставки, посвященные героизму и славе русского солдата, устраивал. Они пользовались большим успехом. Приходилось ему и экскурсии водить.
Когда фашистская армия добралась до предгорий Кавказа, ящики — не только с феодосийскими, но и с наиболее ценными сочинскими экспонатами — поместили под стеной музея в специально оборудованном тайнике. Однако угроза вражеского вторжения возрастала, да и бомбежки участились, и решено было музейные ценности перевезти в горы и спрятать там.
Повозку с лошадью дал председатель близлежащего колхоза, партизан гражданской войны Сергей Овчаренко, с которым мой муж был хорошо знаком,—вспоминала в письмах Евдокия Ивановна.— Отправились ночью. Кто? Я, мои сыновья Валентин и Геннадий, приемная дочь Тася. Все — бойцы истребительного батальона, вооружены автоматами и винтовками. Ведь всякое могло по дороге случиться. С гитлеровскими диверсантами или разведчиками могли столкнуться...
Дорога была тяжелой. Брели за повозкой в полной темноте, да еще по колено в грязи. Повозка часто застревала, тогда поклажу с нее снимали, телегу вытаскивали и вновь загружали. Бедная лошадь! Еле-еле тащила она доверху заполненную ящиками повозку. На коротких остановках ее подкармливали хлебом и кукурузными зернами — из своего скудного пайка. На рассвете, выбившись из сил, наконец-то въехали в лес. В изнеможении упали на землю рядом с вконец измученной лошадью. А затем снова пустились в путь. Лишь на следующее утро добрались до намеченного места. Это в горах, километрах в двадцати от поселка Хоста...
Ящики спрятали в пещере — партизанском тайнике. Отыскать его человеку несведущему было трудно. Пещера, заполненная драгоценностями! Сюжет прямо-таки из приключенческих сказок, не правда ли?!
Когда фашистов отогнали, ящики с экспонатами перевезли в город. А в январе 1943 года сочинский музей открыли для посетителей, писала в заключение Евдокия Ивановна.
После освобождения Феодосии Краснов телеграфировал секретарю Феодосийского горкома партии о том, что им «полностью сохранены экспонаты феодосийского музея, несмотря на огромные трудности их эвакуации в глубь гор...». 26 августа 1944 года получил ответ:
«Дорогой товарищ Краснов!
Благодарим Вас за сохранность исторических ценностей феодосийского музея. Но, как Вам известно, наш город находился под оккупацией немецких варваров два с половиной года, которые нанесли большой ущерб и зданию музея. Сейчас мы его ремонтируем. Как только работы будут закончены, мы пришлем за экспонатами своего представителя.
С коммунистическим приветом.
Секретарь Феодосийского горкома ВКП(б)
В. Миронов».
За феодосийскими экспонатами приехал Даниленко. Когда он увидел все ящики в полной сохранности, то воскликнул удивленно и радостно:
— И античное золото уцелело?!
Лишь тогда Алексей Петрович Краснов узнал, что именно спасли он и его семья.
Однако на этом не закончилось путешествие феодосийского золота. В 1953 году древние изделия, о военной судьбе которых я рассказал, передаются в Симферополь, в Крымский краеведческий музей. А через девять лет — в Киев, в создающийся республиканский Музей исторических драгоценностей. Сорок один предмет, который и упоминается в начале очерка. В симферопольском музее остались «феодосийские» монеты — греческие, римские, восточные, татарские, турецкие, русские, австрийские, венгерские.
...Прежде чем завершить повествование, не могу не назвать еще одной примечательности феодосийской коллекции, быть может, и названных реликвий. Коллекция эта, к славе своей исторической и художественной, обретает, по-моему, славу памятника и литературного. В первую очередь своей сопричастностью к имени Пушкина. Александр Сергеевич был в Феодосии с 16 по 18 августа 1820 года. Поселился вместе с семейством генерала Раевского в усадьбе Семена Михайловича Броневского, бывшего феодосийского градоначальника и основателя в 1811 году феодосийского Музея древностей, одного из старейших в России. Броневский был известен солидным и популярным двухтомным трудом «Новейшие географические и исторические известия о Кавказе», который, кстати, имелся в библиотеке Пушкина. Умный, широко образованный и обаятельный хозяин усадьбы произвел большое впечатление на поэта. «... Остановились у Броневского, человека почтенного по непорочной службе и по бедности,— писал он брату.— Теперь он... подобно старику Виргилию, разводит сад на берегу моря, недалеко от города. Виноград и миндаль составляют его доход. Он не ученый человек, но имеет большие сведения о Крыме, стране важной и запущенной...»