Зайдя сюда, я как на редчайшие экспонаты смотрел на бюсты Эскулапа и Гиппократа, на скульптуры у аптечной стойки и банки с латинскими надписями. А от кассы «Националь» — со звонком! — просто не хотелось отходить.
В книге отзывов, лежащей открыто, есть восхищенные записи певца Николая Гяурова, поэта Павла Матева, художника Бориса Димовского и... той женщины, которая подписывала приказ о въезде «канцелярии».
Житие Атанаса Крыстева богато подобными происшествиями. Он убежденно непримирим к казенщине и твердо верит в заповедь своего наставника архитектора Пеева: «Сохранять старый город, как живой действующий механизм». В восстановленных зданиях Атанасу Крыстеву вместе с общественностью удалось создать Дома творчества писателей, художников, ученых, архитекторов.
В крошечной кофейне «мэрии» старого города Крыстев варит крепчайший кофе, а я рассматриваю на стенах рисунки — автографы известных художников. Есть среди них и шарж на «Начо-культуру». Атанас Крыстев влюблен в художников, очень дружил со Златю Бояджиевым. В числе его заслуг — коллекция выдающихся болгарских художников в «Доме Балабанова».
Подвижничество завещано ему Пеевым. И хочется повторить слова Валентина Распутина, произнесенные на болгарской земле: самое сильное впечатление у писателя осталось от старого Пловдива и встречи в нем с Атанасом Крыстевым...
Из кафе мы поднимаемся в управление «Старинный Пловдив», где нас ждет его начальник инженер Радко Стефанов Петков. Беседуем о новых территориях и памятниках культуры, включаемых в охранную зону. Только в районе Тримонциума резерв старого города — 350 домов, из них свыше 200 — ценные памятники. Есть надежда — и хорошо бы она сбылась,— что в «резерват» войдет античный форум, который органично примыкает к заповеднику старого Пловдива. Заповедник станет «живым организмом»: будет расширен жилой фонд, помещения в старых постройках станут комфортабельными — тогда придут молодые семьи; наладится комплексное обслуживание горожан и туристов — откроются кафе, магазинчики. В лавках-мастерских «Товарищества народных ремесленников» будут рождаться керамика, рисунки по фарфору, станут трудиться медники, резчики по дереву, ткачи и кондитеры. В дни праздников на улицах, во дворах старого Пловдива зазвучат музыка и песни.
...Сумерки тихо вплывают в улочки Тримонциума, резко звучат шаги по каменной мостовой. Вера и Атанас шутливо спорят, в какое время года лучше всего Пловдив. Осенью город тихий, нежный и золотистый. Зимой — как снежная сказка. Летом — жаркий и радостный. Весной он выбрасывает ростки зелени и весь в ожидании будущего...
Пловдив — София — Москва
В. Лебедев, наш спец. корр. Фото Веры Коларовой
Цена тщеславия
У каждого народа есть свои поэтические сказания. Немало их и у народа овамбо, который живет на севере Намибии и юге Анголы. Его язык относится к группе языков банту — на них говорят многие племена и народности Африки. Да и весь уклад жизни скотоводов-овамбо имеет много общего с нравами и обычаями других южноафриканских народов. Советский читатель впервые знакомится с фольклором овамбо. Эти истории переведены мной из сборника сказок, подготовленного для намибийских детей сотрудниками СВАПО — Народной организации Юго-Западной Африки, борющейся за освобождение страны от южноафриканских оккупантов.
Ольга Михайлина
У одного крестьянина жил козел Шикомбо. Каждое утро после сна он тщательно вытряхивал соломинки из мохнатой шелковистой шубки, начищал до блеска копытца и только тогда выходил из загона пастись в поле. Ходил он важно и любил, чтобы на него обращали внимание. С наступлением темноты он возвращался под защиту ограды родного крааля (Крааль — у народов Южной Африки несколько хижин, скотный двор и амбары для зерна, обнесенные оградой.).
Петух Кондобола жил в том же краале. В отличие от козла он выглядел не столь опрятно, ведь целыми днями ему приходилось копаться в пыли в поисках корма.
Однажды утром, когда Шикомбо ушел пастись в поле, крестьянин сказал жене, что завтра к ним придут гости.
— Есть ли у нас ячменная мука, чтобы сварить пиво? — поинтересовался он.
— Да, конечно. А что приготовить на обед?
Кондобола подслушал этот разговор и испугался. Когда Шикомбо вернулся вечером домой, петух слетел с насеста и рассказал ему о том, что задумали хозяева.