...Разбудил Семена один из штабистов:
— Мигом на медпункт бригады!
Передали по телефону, с нашими что-то стряслось.
Дорогу туда он знал. Примчался, бросился к большой палатке под оливами. Вбежал — и сердце оборвалось.
На деревянной койке, уже без сознания, умирает генерал Лукач. Рядом на носилках — Фриц, бледный как полотно. Ноги забинтованы, грудь тоже в бинтах.
Через несколько дней, когда врачи разрешили транспортировать раненого, Семен отвез его в Барселону. Позднее, когда советник стал поправляться, пришел приказ о его отзыве домой. Чебан проводил своего командира до границы, помог переправить во Францию.
На прощание Фриц тогда сказал:
— Вернемся домой, я обязательно вытащу тебя, Семен, в Москву.
— А разве вы из Москвы? — удивился Семен.— Ведь у вас совсем не русская фамилия.
Бывший командир улыбнулся и уклончиво сказал, что в Москве живут люди многих национальностей. Тогда Семен Чебан не мог знать, что под именем Пабло Фрица воевал с фашистами Павел Иванович Батов.
На этом они расстались...
Вернуться на фронт Семену Чебану, однако, не пришлось. Он был отозван в резерв штаба, находящегося в Валенсии. Там, на тихой зеленой улице Альборая в доме номер шесть, разместилась маленькая советская колония, руководитель которой пожилой, болезненного вида человек отдал Чебану весьма необычное в боевой обстановке распоряжение: отдыхать, набираться сил.
Впрочем, скучал Семен Чебан недолго.
Как-то под вечер в его маленькую комнатку на одной из брошенных пригородных вилл заглянул широкоплечий русский майор с густой шевелюрой и широкими, словно усы, бровями. Чебан раньше видел его, когда майор приезжал в штаб интербригады и уединялся с Матэ Залкой и начальником разведки, слышал, что его зовут Ксанти (Ксанти — впоследствии один из руководителей советской военной разведки, Герой Советского Союза генерал-полковник Хаджи-Умар Мансуров.), но кто он и чем занимался, не знал.
Неожиданный гость начал с вопроса, который озадачил хозяина:
— Как ты смотришь, Семен, на то, чтобы поехать на родину?
Сердце у Чебана упало. Обидно стало: выходит, тут он больше не нужен.
— Отрицательно,— отрезал он.— А насильно отправить туда вы не имеете права. Я приехал в Испанию добровольцем.
Теперь настала очередь Ксанти удивляться такому категорическому отказу:
— Не хочешь поехать на родину, в Советский Союз?
— Как — в Советский Союз? — Чебан не поверил своим ушам.
— Впереди предстоит борьба. Не на жизнь, а на смерть. И здесь в Испании ты понял, с кем. С фашизмом. Нам нужны смелые люди для выполнения специальных заданий.
Чебану стало сразу ясно, о чем идет речь: ему предлагают стать разведчиком. Однако в его представлении это были особые люди, а он окончил всего четыре класса. Недоучка. Какая от него польза?
Семен так и сказал майору.
— Ты, Семен, себя недооцениваешь,— остановил его Ксанти.— Я все о тебе знаю: как отправился за океан, батрачил в Канаде, плавал на «купцах», скрывался от бельгийской и французской полиций. Конечно, работа, которую я тебе предлагаю, опасная и ответственная. Не возьмешься — претензий не будет. Только тогда этот разговор останется между нами. Даю тебе сутки на размышление.
Чебан порывисто вскочил, вытянулся по стойке «смирно» и хриплым от волнения голосом произнес:
— Я — готов!
Через несколько дней бывший «чо-феро» покинул Валенсию. Но теперь это был не беспаспортный эмигрант, а гражданин СССР Марченко Петр Иванович. Поездом вместе с группой товарищей он добрался до Парижа, а потом на пароходе поплыл в Ленинград. Кстати, на этом же судне везли самолет АНТ-25, на котором экипаж Валерия Чкалова недавно совершил перелет через Северный полюс в Америку. Побережнику это совпадение показалось счастливой приметой: машина, облетевшая чуть ли не «полшарика», тоже возвращалась домой.
Клишковцы, 1969
— Пока я плавал матросом, много портов повидал, со счета сбился, сколько раз сходил на берег. А тут, когда наш пароход пришвартовался к причалу в Ленинграде, не поверите, волновался так, что словами передать нельзя,— чуть дрогнувшим голосом говорит Семен Яковлевич.— Конечно, очень хотелось посмотреть город — «Петра творенье». Но ведь я не туристом приехал. Так что — на поезд и в Москву. Там со мной обо всем обстоятельно побеседовали; сочли, что подхожу, и отправили к морякам в Севастополь. Ну а затем началась подготовка...