В последний момент к экспедиции присоединилось несколько отчаянных искателей приключений, так что всего на борт каравелл готовилось подняться сто двадцать человек. Среди них два цирюльника-хирурга и переводчик, маран по фамилии Торрес, в совершенстве знавший еврейский, греческий и арабский языки, который мог оказаться весьма полезным в Сипангу. Взял с собой Колон и письмо от владык Испании Великому Хану, на случай, что он доберется до дальних земель, о которых упоминал Марко Поло. К вечеру последнего дня июля в Палое прибыла кавалькада, которую редко видели в этой обители моряков и торговцев. И известие о том, что сам канцлер Арагона, дон Луис де Сантанхель, специально приехал в Палое, чтобы передать дону Кристобалю пожелание удачи от их величеств, в мгновение ока облетело город, все жители которого высыпали ив улицу.
Канцлер въехал в Палое ив белом арабском скакуне, дородный, важный, в камзоле из дорогой парчи, отороченном серебристым мехом. На его груди блестела золотая цепь с такими крупными звеньями, что одного из них хватило бы любому моряку Палоса на всю жизнь. Канцлера сопровождали вооруженные всадники в панцирях и шлемах, Васко Аранда и королевский нотариус, Эсковедо, также отправляющийся в плавание. Кавалькада, не останавливаясь, проследовала через город и скрылась в сосновом лесу, за которым белел монастырь Ла Рабида.
Колона в монастыре не было» Он находился на борту «Санта-Марии», в своей каюте, куда перенес в тот День личные вещи. Сойдя на берег, он узнал о прибытии Сантанхеля и поспешил в Ла Рабиду. Едва миновав ворота, он столкнулся с канцлером, который обнял его и крепко прижал к груди.
— Дон Луис!— радостно воскликнул Колон, но в глазах его появилась тревога. Он побледнел, отступил на шаг. — Что привело вас в Палое?
— Неужели вы полагали, что я отпущу вас в столь долгий вояж, не пожелав удачи? Все-таки я внес, пусть и малую лепту в осуществление этой, не побоюсь сказать, великой экспедиции.
— Малую? Если б не эта малость, я сидел бы сейчас у разбитого корыта,— ответил Колой» в после паузы добавил: — Не это... все?
— Все? — изумился канцлер. — А чего же недостает? Или вы недовольны моим приездом?
— Как вы так можете говорить! — запротестовал Колон и тут же тяжело вздохнул, бессильно взмахнув рукой.— Однако ваш приезд породил во мне надежду. Я истово молился о том, что услышу о Беатрис до отплытия.
Сантанхель печально покачал головой.
— Ах, сын мой, если б ее нашли, я бы привез вам не известие об этом, а ее самое. И не думайте, что я забыл о ней. Я виделся в Кордове с доном Ксавьером и попросил его продолжать поиски. Мы обязательно найдем ее.
Позднее, когда монастырь уже спал, они вдвоем сидели в келье Колона, и разговор вновь вернулся к тому, что более всего заботило Колона.
— Вы были мне таким добрым другом, дон Луис, и так много сделали для меня, что я решусь обратиться к вам с такой просьбой. Если Беатрис найдут, дайте ей знать о моих чувствах, заверьте ее, что я раскаиваюсь в своем столь торопливом суждении. И, если экспедиция завершится успешно, а я потеряю в ней жизнь, позаботьтесь о том, чтобы она получила долю из наследства Диего. Я хотел бы, чтобы Беатрис оберегала его, относилась к нему как к собственному сыну, а Диего, я надеюсь, пусть найдет в Беатрис любящую мать. Все это я изложил в письма» по существу, в завещании. Оставляю его вам, дон Луис, если вы возьмете на себя и эту ношу.
— Положитесь на меня,— заверил его Сантанхель.
Два дня спустя, в четверг, эскадра Колона отплывала в Индию.
В ночь со среды на четверг фрей Хуан исповедовал Колона, и еще до рассвета адмирал, сопровождаемый Арандой, отправился в Палое, уже проснувшийся, со светящимися окнами домов, чтобы выслушать мессу и принять святое причастие вместе с остальными моряками в церкви святого Георгия.
На молу собралась толпа женщин и детей, провожавших в дальнее плавание мужей и отцов. Когда солнце выкатилось из-за холмов Альмонте, Колон сошел в ожидающую его шлюпку, которая понеслась к «Санта-Марии», покачивающейся на волнах рядом с двумя другими кораблями эскадры, отделенными от моря песчаной косой Солтрес.