Событием в жизни города было ежегодное перенесение чудотворной иконы Успения Божьей матери из погоста Колюбаки в город. А до Колюбак было двадцать верст. И все двадцать верст икону несли на руках, и приносили ее в город в субботу, на пятой неделе после Пасхи, значит, в мае — начале июня. Многолюдная процессия, с иконами, хоругвями, с зажженными свечами, пением и прочими атрибутами крестного хода, вначале шла в крепость, в Воскресенский собор, где служили по этому поводу молебен, а затем, в течение недели, икону носили по городу, по домам. Прихожане верили, что икона Успения из Колюбак, если она побывала в доме, защитит его от пожара, болезней и других напастей.
В такие дни всеобщей приподнятости и духовного просветления даже завзятые пьяницы, как, например, известный всей заречной стороне маляр Мишка Коза, и те старались на людях не куражиться.
А в Крещение, 6 января по старому стилю, на Ловати, у Большого моста, каждый год происходило великое водосвятие. На льду реки строилась Иордань, специальная небольшая часовня, и служили торжественный молебен, сопровождавшийся церемонией освящения воды. Народу собиралось обычно тьма-тьмущая, можно сказать, весь город. После молебна всегда находились любители искупаться в проруби — в святой воде. Такой ухарь торопливо скидывал шапку, тулуп, валенки и в чем мать родила, широко перекрестясь, прыгал в прорубь под одобрительные возгласы собравшихся; тут же ему помогали выкарабкаться на лед, он быстро закутывался в тулуп, напяливал валенки, махом выпивал стакан водки и бежал домой, отогреваться на печи.
На святках, а это 12 дней между Рождеством и Крещением, да и на масленицу тоже, городская молодежь — ремесленники, приказчики, а то и чиновники, от скуки, не зная куда девать силы, сходилась на кулачные бои с крестьянами Сергиевской слободы. Бои происходили на берегу Ловати, в местности, которая называлась Бутырками, на границе между городом и слободой.
Бой начинался со взаимного подзадоривания и задирания. «Эй вы, слободские,— кричали горожане,— выходите на левую руку! В коленках слабоваты?» А слободские отвечали: «А сколько вас на фунт сушеных?!» Дальше — все забористее. Начинались одиночные выпады, короткие схватки, а затем бой разгорался. Каждый бился со своим противником один на один. Нападать вдвоем или втроем на одного было злостным нарушением правил. Дрались ожесточенно и всерьез, но не до озверения: упавшего или сбитого с ног уже не били. Таков был неписаный закон: «Лежачего не бьют». Запрещалось также зажимать в кулаке камень и применять свинчатку, специальную боевую рукавицу с вшитыми в нее полосками свинца. Были запрещены также удары ногой ниже пояса. Но все-таки это развлечение порой кончалось плачевно, и в 60-х годах прошлого века городская полиция прикрыла его.
А в Прощеное воскресенье, последнее перед Великим постом, на льду Ловати от Большого моста до кладок у Горной улицы, это примерно с версту, устраивались рысистые бега. В них участвовали обычные рабочие и выездные лошади, украшенные по этому случаю яркими лентами и искусственными цветами и запряженные в легкие сани на железных полозьях. Возницы ехали в санях стоя, подзадоривали своих рысаков залихватскими криками, подхлестывали лошадей и азартно крутили вожжами над головой. А горожане и съехавшиеся на базар крестьяне окрестных деревень, стоявшие вдоль гоночной дистанции, дружно кричали, размахивая руками: «Гони! Вася, не выдай! Пахомыч, давай, давай!»
На базары, а они бывали по средам, пятницам и воскресеньям, ходили и для развлечения, потолкаться в народе.
Вся большая Торговая площадь, от ограды Троицкой церкви и до торговых рядов, бывала заполнена возами — с овощами (а осенью так и с яблоками, грушами и ягодами), с глиняной посудой, с бочками, кадками и ушатами, с дровами, бревнами и досками, с валенками, шапками, овчинными шубами и полушубками, с сеном и соломой, с зерном, крупами и мукой, с мясом и рыбой, с молоком, сметаной, творогом и домашним сыром с тмином, с живыми курами, утками, гусями и поросятами.
Над площадью висел многоголосый шум; кричали продавцы, в голос торговались покупатели. Пронзительно визжали поросята, кудахтали куры, ржали лошади, и ребятишки оглушительно свистели в глиняные свистульки, которые продавались здесь же по копейке за штуку.