Волнение в этой бухте было помощнее, чем то, которое мы выдержали у Перри-Айленд. Волны здесь наступали сомкнутыми рядами и были намного выше. Не успевал нос лодки взметнуться на двухметровую высоту и перевалить через волну, как тут же врезался в следующую. В лодке давно уже плескалась вода, и многие предметы плавали у наших ног. Гребни волн накрывали нос лодки и заливали корму. Видимость равнялась почти нулю: стоило нам открыть глаза после очередного ледяного душа, как новые каскады воды обрушивались на наши головы. Вода, попавшая внутрь наших костюмов, была намного холоднее, чем раньше, когда мы плыли южнее. Каким-то чудом вельбот все же проделал это кажущееся бесконечным плавание. Никогда раньше три километра не были для нас такими долгими.
Небольшой разрыв в полосе прибоя, словно молотом ударявшего в пляж, указал нам устье ручья. Мы направили лодку туда, радуясь сразу же наступившему затишью и хорошей глубине, потому что больше всего мы боялись отмелей. Еще через три километра мы привязали лодку к груде плавника на берегу и выбрались сами, чтобы поставить вымокшую палатку... Ветер вырывал колышки, но мы, используя наши заполненные канистры как грузы, все же покончили с этим делом, сварили кофе, поели шоколада, сняли свои скользкие костюмы и завалились спать.
На следующий день ветра уже не было, и поверхность бухты стелилась гладко, как молоко. Не верилось, что она могла в буквальном смысле этого слова кипеть каких-то шесть часов назад. Вскоре мы отыскали бочки с горючим, которые были спрятаны на косе неподалеку, и продолжили путь на север. Примерно с час мы наслаждались теплом бледного солнца, затем вокруг лодки сомкнулся густой желтый туман, и мы стали проталкиваться между обломками плавающего льда и береговой чертой, прежде чем решили переждать до тех пор, пока не станет хоть что-нибудь видно.
Когда туман рассеялся, мы проложили путь вдоль отвесного берега с ярко выраженными горами и бухтами. Время от времени одинокие айсберги, севшие на мель до наступления последнего шторма, проплывали мимо нас; они не представляли угрозы; к вечеру мы достигли высоких утесов острова Лаймстоун, изгаженного от основания до вершины птичьим пометом. Впереди лежал пролив Барроу, а на его дальнем берегу — Резольют, единственное поселение на острове Корнуоллис, где находилась Джинни. Однако для того, чтобы пересечь пролив, предстояло пройти 65 километров, а паковый лед лежал у нас на пути от одного края горизонта до другого.
Нам приходилось расталкивать льдины веслами и ногами, и иногда маршрут, который выглядел вполне прилично с воздуха, завершался для нас тупиком. В конце концов мы вышли победителями и успели достичь устья Резольют-Бей за два часа до того, как потоки тумана потекли через утесы острова Корнуоллис и словно одеялом накрыли ледяные поля.
Через несколько часов после нашего прибытия перемена ветра вернула паковый лед обратно в бухту, и он чуть было не раздавил наш вельбот. Это помешало нам выйти в Алерт. Мы ждали четверо суток, пока держался туман и шел мокрый снег.
Единственное, с чем я действительно не мог примириться, так это с бездействием, поэтому я отдал предпочтение пусть иллюзорному, но самому легкому выбору — гонке вокруг острова Девон длиной в тысячу километров, как только лед позволит нашему вельботу выскользнуть из залива.
Нам предстояло преодолеть полторы тысячи километров за шесть суток, и у нас не осталось больше времени, хотя паковый лед, казалось, уже окружил нас, и самые противоречивые советы сыпались на нас со всех сторон. Решать было мне, а бедняге Чарли оставалось только переживать последствия, в случае если мои действия навлекут беду на наши головы. До сих пор во время путешествия мы страдали от сырости, холода, унылой обстановки, часто — от недосыпания. Будет еще холоднее, и все наше предприятие представлялось теперь карточной игрой. Наступило тяжелое время для всех нас.
Рано утром 25 августа лед вытеснило из гавани, и он задержался в трех-четырех километрах от побережья. Прежде чем южный ветер снова расшевелил его и загнал обратно, нужно было плыть дальше. Мы молча спустились к гавани, одетые в свои «лодочные» костюмы, и пустились на восток.
Известный американский геолог, основатель Арктического института Северной Америки, наблюдал за нашим отплытием. Он писал Эндрю Крофту: «Когда мы были в Резольют, группа Файнеса пошла. Они двинулись в зубы снежному шторму, когда лед в гавани заметно отступил, но я уверяю тебя — никто из нас не хотел бы оказаться на их месте, то есть сидеть в открытой лодке без элементарной защиты от непогоды».