В конце года в митингах принимал участие уже каждый десятый иранец. В конце концов генералы приказали войскам не вмешиваться в революцию — пусть восставшие делают что хотят. А хотели они, разумеется, громить магазины (особенно со спиртным, несмотря на строгие мусульманские убеждения), рестораны, конторы, поджигать кинотеатры с американскими фильмами.
4 ноября военные, не подчинившись вышеупомянутому приказу, ворвались в Тегеранский университет и убили 65 митингующих студентов. А на следующий день у шаха не выдержали нервы. Он выступил по телевидению, пообещал «не повторять былых ошибок», говорил буквально так: «Я услышал голос вашей революции. Как шах Ирана и как его гражданин я не могу не одобрить ее!» Казалось бы, сенсация из сенсаций. Но в народе эти слова вызвали лишь насмешку. Теперь другого пути, кроме пути унижений, у монарха не было. В качестве следующего жеста угождения народу он приказал арестовать 13 человек из своих ближайших соратников.
А из стана противников шахиншаха, будто никаких уступок и не было, появилась резолюция из 17 пунктов. Среди них вновь «борьба с Пехлеви до победного конца», а «имам Хомейни — единственный лидер народа». В эти последние месяцы 1978 года не меньше десятой части иранцев участвовали в демонстрациях. 29 декабря 1978 года шах, готовый на любые уступки, лишь бы сохранить свою власть, назначил премьер-министром Шапура Бахтияра, одного из вождей оппозиции. Это не помогло: все хором заклеймили Бахтияра предателем, а шах понял, что в Иране для него места уже нет.
Неверный расчет
Партия «Туде» («Хезбе тудейе Иран», или Народная партия Ирана) возникла в 1941 году, когда северная часть Ирана была оккупирована советскими войсками. Партия объединила персидских коммунистов и в конце 1940-х достигла огромной популярности (журнал «Нью-Йорк таймс» считал, что на свободных выборах за нее проголосовали бы 40% населения). Впоследствии «Туде» провозглашалась вне закона, ее активисты подвергались репрессиям, но она оставалась очень влиятельной. Когда спецслужбы шаха при помощи ЦРУ вскрыли сеть агентов партии в 1953—1957 годах, выяснилось, что в ней состоял даже глава телохранителей Мохаммеда Реза Пехлеви. Во время революции «Туде» поддержала Хомейни, во многом расчистив ему путь к власти, по-видимому, считая, что народ выберет прогрессивную социальную справедливость, а не «отсталые» религиозные идеи. Но завладеть властью коммунисты так и не смогли, более того, они сами увлеклись идеями имама — когда прошел слух, что лицо Хомейни можно увидеть на полной луне, партийная газета его поддержала. Сотрудничество с новой властью продолжалось до 1983 года, когда «Туде» была вновь запрещена, а ее членов стали арестовывать и порой уничтожать (зачастую в ходе процессов с «покаянием»). А с 1980-го по 1987-й длилась «культурная революция», которая во многом заключалась в чистке всех левых элементов в высших учебных заведениях. Партия сумела выжить несмотря ни на что и в настоящее время действует в подполье и эмиграции.
«Энгелаб пируз шод»
16 января 1979 года рано утром из дворца Ниаваран тихо выехали несколько одинаковых машин без номеров. Буквально тут же они скрылись в разных направлениях городского лабиринта. А около полудня я, находясь в районе университета, услышал отдаленный гул самолетов, и в тот же миг все машины — на ходу ли они находились или стояли заведенные и с выключенными моторами — загудели каким-то торжествующим звуком. Это было так странно и непривычно, что я сунул голову в открытое окно первой попавшейся из них и спросил водителя, в чем дело. Тот только сделал мне знак рукой садиться и усилил звук радиоприемника. Оттуда доносился голос диктора: сегодня в 12 часов и сколько-то минут Мохаммед Реза Пехлеви, Царь Царей, Свет Ариев, покинул пределы своей державы.
Гул в воздухе все усиливался — впоследствии выяснилось, что вместе с шахским «боингом» в воздух поднялись два звена истребителей и 100 вертолетов охраны. Вертолеты быстро отстали, истребители проводили верховного главнокомандующего до границы и вернулись.
Плакаты с портретами Хомейни перед американским посольством. Тегеран, 1979 год. Фото: GILLES PERESS/MAGNUM PHOTOS/PHOTOGRAPHER.RU
1 февраля 1979 года на родину триумфально возвратился имам Хомейни. На всем пути от аэродрома до уже овеянного легендой кладбища Бехеште Захра (около 32 километров) его встречали пять миллионов человек. Аятолла ехал в большом внедорожнике и молча приветствовал толпу рукой. На крыльях машины лежали два автоматчика, четверо сидели на крыше. Когда машина проходила мимо, народ кидался вперед, чтобы хотя бы к ней прикоснуться.
Официально в стране сохранялись монархия и правительство Бахтияра, а Хомейни возвращался как частное лицо. Но всего через 10 дней произошло новое столкновение. Курсанты летного училища попросили показать им фильм про возвращение Хомейни, дежурный офицер отказал, разгорелся конфликт, в который мало-помалу оказались вовлечены революционеры и полиция. Командование училища вызвало на подмогу танковую часть, но в старых узких улочках танки оказались неповоротливы, а сочувствующие курсантам окрестные жители (на Востоке слухи распространяются очень быстро) к тому же стали бросать в них бутылки с зажигательной смесью. Постепенно на сторону восставших начали переходить армейские части. Бои длились весь день с переменным успехом, пока, наконец, имам не почел за благо открыто одобрить и возглавить восстание. Уже в конце дня 11 февраля у меня вдруг замигал экран телевизора, затем он на несколько минут погас, снова зажегся, и на экране возникла фигура худощавого человека в черном свитере с высоким воротником, который сказал три слова: «Энгелаб пируз шод» — «Революция победила».
1 апреля в Иране состоялся национальный референдум, на котором, по официальным данным, 98,2% населения проголосовали за исламскую республику. Так началась новая эпоха — впервые в ХХ веке идеология победившей революции основывалась на религии.
С тех пор высшая власть в Иране принадлежит духовенству и избираемому им верховному вождю (рахбару), а право выбирать исполнительную власть принадлежит народу. Это совмещение демократического и мусульманского начал, а также твердое решение об особом, не коммунистическом и не капиталистическом, а исламском пути развития, вызвало большой интерес к религии пророка за границей. В третьем мире стало распространяться убеждение, что ислам — лучшее средство для противостояния Западу («иудеям и крестоносцам»), а в Европе и Америке возник страх перед мусульманскими фундаменталистами, которых до тех пор воспринимали как противовес коммунистам. Правда, экспорт революции, к которому призывал Хомейни, не заладился из-за сложных отношений суннитов и шиитов и даже привел к тому, что во время ирано-иракской войны 1980—1988 годов большинство мусульман поддержали Ирак , а Исламская Республика Иран оказывала большую поддержку сандинистам в Никарагуа , чем афганским моджахедам, сражавшимся против СССР. Но роль религии во внутренней и внешней политике мусульманских государств возросла очень сильно.
Душа революции
Богослов Рухолла Мусави Хомейни, признанный в начале 1960-х «примером для подражания», прославился в 1962-м, выступив против предоставления права голоса женщинам, а религиозным меньшинствам отказав в возможности избираться в местные советы. Правительство было вынуждено отложить принятие закона, а Хомейни стал символом сопротивления западному курсу. Еще через год за прямую критику высочайшей особы его ненадолго арестовали. А выйдя из тюрьмы, Хомейни обвинил шаха в капитуляции перед США (поскольку шахское правительство предоставило всем американским военным на территории страны дипломатический иммунитет) и был выслан в Турцию. Долгие годы аятолла прожил в Ираке, а затем поселился в Париже, где к нему оказалось приковано внимание всего мира. Его пресс-конференции проходили иногда по нескольку раз в день, а все сказанное передавалось по телефону в Иран и мгновенно проникало в массы. Так имам впервые в жизни получил полную свободу высказываться, а весь мир — возможность его слушать и читать. К тому же представители светской оппозиции, поняв, что именно Хомейни может стать той силой, которая сокрушит режим шаха, тоже отправились к нему на поклон, рассчитывая получить на него влияние и, использовав его для свержения монархии, самим строить новый Иран. Время показало, до какой степени они просчитались. Дело в том, что на протяжении XIX и XX веков духовенство воспринималось как консервативная сила, глядящая назад в прошлое. Естественно, молодежь увлекалась прогрессистскими течениями — от либерализма до социализма. Сейчас в это сложно поверить, но почти все массовые движения в мусульманских странах долгое время были светскими. Аятолла Хомейни был первым, кто сумел соединить исламский фундаментализм со стремлением к модернизации, выступив против отживших свой век монархических режимов и предложив нечто совершенно новое — исламскую республику. Кроме того, он призвал к единству и солидарности всего третьего мира, в том числе и немусульманского. Именно благодаря успеху Иранской революции мусульманская молодежь во всем мире стала обращаться к своим корням, выступая одновременно против Запада и коммунизма.