Оставалась надежда лишь на темные южные ноченьки – лучшее время для разбойных действий. Мающиеся бессонницей греческие и итальянские старушки могли наблюдать с балкончиков своих домов, как от лодий отчаливала шлюпка, слегка громыхая бидонами, – это добры молодцы отправлялись по воду. А с носа тенями скользили полуобнаженные фигуры с полотенцами: любители водных процедур, прихватив с собой шланг и гаечный ключ, шли искать по городу подходящие краны. Вот так, дорогой читатель, чистота требует жертв.
А утром все умытые (а когда оставалась вода, то и в постиранной одежонке) отправлялись в город. Если автобусом, то это не вызывало больших затруднений: подбирался на остановке билет, естественно, использованный, и смело пробивался еще раз компостером (в том случае, когда не было кондуктора). Когда же надо было ехать поездом, то следовало проявить максимум изобретательности и надежно билеты проверяют только после прибытия на станцию, значит, нужно быть осмотрительным, чтоб не попасть в руки контролера. В итальянских поездах можно спрятаться в туалете, хотя они открываются проводниками. Когда мы ехали зайцами из порта Фьюмичино в Рим, отец Августин поведал историю, как один наш соотечественник все же смог проехать таким образом всю Европу, пока, правда, его не обнаружили в поездном туалете бельгийские контролеры.
Но любознательность можно утолить и пешими прогулками, а как быть с голодом, который, вместе с любовью (она, конечно, к теме нашего разговора не относится) правит миром, как сказал поэт. Чтобы идти на лодьях на веслах и под парусами, надо тратить много сил, а откуда они могли взяться, если вкушали мы лишь жидкий чай да такую же жидкую баланду из семи круп. Хлеб у нас кончился в Турции, сухари – в Греции, а сушки и печенье – перед итальянскими берегами, фрукты и овощи нам были просто противопоказаны по финансовым соображениям, так что оставалась лишь строгая норма консервов да крупы (на судах холодильника не было, и естественно, не сохранилось ни масла, ни мяса).
Поэтому ничего нет удивительного в том, что одними из самых ярких моих заграничных впечатлений были ночные пиршества на итальянских островах, когда не выдержавший голодного блеска наших глаз добрый пекарь пожертвовал на лодьи несколько подгорелых караваев, а в другой раз (почему-то все значительные события случались в плавании ночью) владелец ресторана прислал в коробках пиццу. Вот это был пир: мы сидели в темноте под брезентом и медленно ели кусочки пирога, растягивая удовольствие и стараясь не обронить ни крошки.
Почему мы не зарабатывали? Пытались, хотя за «бугром» никто не торопится брать иностранцев с двадцатидневной визой на работу. Но однажды нам повезло: хозяин ресторанчика решил ради рекламы сфотографировать свое заведение на фоне плывущих лодий.
Целый день мы жарились под солнцем, поднимая и опуская паруса и гоняя лодьи с места на место: заказчик желал получить качественный снимок. И за этот титанический труд он вечером пригласил нас в свой ресторан. Уж тут мы не дали промашки и до отвала наелись спагетти, с маслом и кетчупом, с наслаждением запивая все кисленьким винцом.
Другие виды заработка также не блистали выдумкой, хотя и приносили кой-какой доход.
Ну, прежде всего, сбор пожертвований. Сразу же по приходе в любой порт около лодий выставлялись жестяные ящики. Собранные драхмы и лиры откладывались для возвращения домой. Ящики даже опечатывались, так как команды лодий пытались откачивать деньги от этих сборов себе на пропитание.
У лодий всегда толпились любопытные. Им предлагалась рискованная экскурсия: взобраться по шатким сходням и взглянуть на житье-бытье пилигримов, так сказать, изнутри. Богатые туристы приходили в ужас от нашего быта и кормежки и могли отвалить, сильно разжалобившись, даже крупную купюру.
Предлагалось также катание на лодьях или плавание на другой остров. Молодожены из Англии даже согласились проплыть с нами подольше, заплатив за это удовольствие сорок фунтов, но после первой же ночевки на палубных досках под банками незаметно исчезли, даже не потребовав обратно своего щедрого взноса. Дольше всех с нами плыли французские девчонки, да и то лишь потому, что влюбились в бравых карельских поморов. Голь на выдумки хитра: ребята устраивали целые представления перед лодьями, чтобы заманить богатого туриста.
Низкий и плотный Вова-боцман наряжался в солдатскую шинель, напяливая военную фуражку, и, причесав свою бороду, выходил на набережную этаким цирковым «рыжим» зазывалой. А Коля – плотник, надев тельняшку, исполнял под гитару перед ресторанной публикой наши советские песни, за что ему кидали бумажки в стройбатовскую панамку, а хозяйчики ресторанов выставляли угощение за привлечение клиентов. Фотографы щелкали туристов на фоне экзотичных лодий, художники делали моментальные портреты-зарисовки, устраивая на самых фешенебельных островах вернисажи своих картин, но самый постоянный источник доходов был у наших торговцев. И здесь пальму первенства следует отдать скромному бухгалтеру из одной дружественной нам бывшей республики, у которой было простое и обычное имя Людочка.