Прежде всего, эта незаметная маленькая девушка удивила всех при таможенном досмотре, когда, несмотря на жесткую перетряску багажа, умудрилась сохранить на каждой лодье по мешку разных близких ее сердцу сувениров.
Затем опытные в плавании и торговле поморы подметили, что она не стала выкидывать весь товар на дешевом для российского экспорта стамбульском базаре. И, вообще, обладая незаурядным чутьем по части рыночной конъюнктуры, она весьма точно определяла, где какой товарец пойдет.
В Турции Людочка не стала навязывать мусульманам водку, а вынула припрятанную подзорную трубу, которую, правда, у нее отобрал капитан для более успешного вождения лодьи. На греческих островах, раскладывая товары прямо на пристани, она удивляла богатую публику кружевами и вышивкой, на которой гармонично располагались бутылки водки и банки икры, увитые янтарными бусами, а заевшимся итальянцам она неожиданно предложила надувные игрушки, «хохлому» и значки.
В скромных греческих городках Людочка выступала в роли бойкого зазывалы, а на богатых курортах сидела горькой сиротинушкой, вызывая к себе всеобщую жалость, за что и получала вознаграждения.
С каждым днем ее бизнес шел в гору, чему налицо были серьезные свидетельства. Во-первых, она приобрела черную майку с единственным словом – «Босс», которую подпоясывала широким ремнем с кошельками для разных мелких драхм и лир (твердую валюту хранила в самых укромных местах), а ниже пояса она была затянута в наимоднейшие розовые лосины, выгодно обрисовывающие ее формы, на что иностранные покупатели также обращали внимание.
В кругу «крутых» бизнесменов СНГ принято обзаводиться охраной, и Людочка также стала теперь прогуливаться с телохранителем, крепким высоким парнем, который отводил ее после вечерней кружки пива на лодью. Но в отличие от доморощенных миллионеров Людочка не швырялась с таким трудом заработанной валютой и даже не положила ее в конце путешествия в итальянский банк, а всю, до копейки, привезла в своем поясном кошельке на родину, чтобы открыть собственное дело.
Так что во время плавания пилигримы набирались не только моряцкого опыта и осматривали живописные античные руины, но понемногу проходили азбуку заграничной «школы выживания», прочно уяснив себе основное правило: «Без лиры в кармане жить трудно, но можно…»
Окончание следует
В. Лебедев, участник плавания в Италию на лодьях «Вера», «Надежда», «Любовь» | Фото Ю.Масляева
Исторический розыск:
Белая гвардия: последний приют
Бредить Парижем и страстно желать встречи с ним – давняя русская особенность. Еще в 1790 году молодой путешественник Николай Карамзин, приближаясь к Парижу, писал: «Вот он, – думал я, – вот город, который в течение многих веков был образцом всей Европы, источником вкуса, мод, – которого имя произносится с благоговением учеными и неучеными, философами и щеголями, художниками и невеждами, в Европе и в Азии, в Америке и в Африке, – которого имя стало мне известно почти вместе с моим именем; о котором так много читал я в романах, так много слыхал от путешественников, так много мечтал и думал!.. Вот он!.. Я его вижу и буду в нем!..» – Ах, друзья мои! Сия минута была одною из приятнейших минут моего путешествия!»
К желанной встрече с Парижем я шел все первое полстолетие своей жизни. Но тогда выезд в Париж был для меня, как и для многих, так же реален, как полет на другие планеты… И вот наконец в декабре 1990 года, когда еще гремели фанфары перестройки и русские были желанными гостями за рубежом, я, как и молодой путешественник двести лет назад, приближался к Парижу – с такими же «живыми чувствами, с таким любопытством, с таким нетерпением».
Я ждал встречи с парижскими музеями, улицами и площадями, бульварами, знаменитыми кафе, Сеной, Эйфелевой башней и многим другим…
Но было в Париже одно место, посетить которое я считал более своим долгом, чем интересом. Это – русское кладбище Сент-Женевьев-де-Буа в южном пригороде Парижа, где похоронены и мои родственники.