В марте 1920 года в Екатеринодар, уже занятый красными войсками, ворвался отряд дроздовцев и вывез гроб генерал-майора, – чтобы не повторилось неслыханное надругательство, какое в апреле 1918 го да в том же Екатеринодаре было учинено над прахом генерала Л.Г.Корнилова. Гроб с телом генерала М.Г.Дроздовского морем был вывезен из Новороссийска в Севастополь и там в сокровенном месте похоронен. Где – теперь этого уже никто не знает…
Дроздовские части были одними из самых боеспособных. За три года гражданской войны дроздовцы провели 650 боев. Их стихией были особые атаки – без выстрелов, во весь рост, впереди – командиры. Более пятнадцати тысяч дроздовцев осталось лежать на полях сражений братоубийственной войны, ставшей трагедией России.
Последние дроздовские части закончили свое существование в Болгарии, куда попали после эвакуации галлиполийского лагеря. А на участке русского кладбища Сент-Женевьев-де-Буа, именуемом «дроздовским», похоронены рядом друг с другом уцелевшие в гражданскую «дрозды», как они себя называли, и на чужбине сохранившие верность своему полковому братству.
Сейчас над могилами дроздовцев уже не возвышается хорошо известная по старым фотографиям трехарочная звонница – в 1987 году взамен обветшавшего памятника был установлен новый. Но, как и прежде, на нем ярко выделяется бело-малиновый крест с вензелем дроздовцев и надписью «Яссы» – знак 2-го офицерского стрелкового генерала Дроздовского полка. И все долгое парижское лето могилы дроздовцев украшают белые и малиновые флоксы.
Поручик Александр Матвеевич Рябчиков (1888—1965) – рядовой участник Белого движения. Выпускник Московского технического прядильно-ткацкого училища, он ушел на фронт первой мировой войны вольноопределяющимся. В 1916 году окончил Петергофскую школу прапорщиков и до марта 1918-го воевал на Юго-Западном фронте. Командир роты 43-го Охотского пехотного полка поручик Рябчиков за отражение атаки 13 августа 1917 года на реке Збруч, по представлению солдат роты, был награжден Георгиевским крестом 4-й степени.
В марте 1918 года на станции Клин, тогда еще Николаевской железной дороги, у возвращавшегося по демобилизации боевого офицера враждебно настроенная толпа сорвала погоны и Георгиевский крест. Все домашнее имущество многодетной семьи, нажитое трудом отца, отставного унтер-офицера, фабричного служащего, было реквизировано… И тогда для демобилизованного поручика во имя спасения России от собственного, не чужеземного врага началась вторая война, такая же Великая, как и прошедшая, – в рядах Северо-Западной армии генерала Юденича.
Было наступление на красный Петроград, едва не закончившееся его победным взятием, отступление, ад обстрела белых частей орудиями главного калибра линейного корабля «Севастополь» (парадокс истории: в марте 1921 года «Севастополь» стал ядром антибольшевистского Кронштадтского восстания).
В ноябре 1919 года отступавшая под натиском красных, уставшая от непрерывных боев Северо-Западная армия встретила на границе направленные на нее штыки недавних союзников: граница ставшей независимой Эстонии оказалась на замке. Когда все же «милостивое» разрешение эстонского командования перейти границу было получено, части Северо-Западной армии разоружили и загнали в леса и болота. И только после вмешательства английской миссии русские части были размещены в населенных пунктах близ Нарвы.
Но тут на еще недавно доблестную армию, стоявшую у ворот Петрограда, обрушилась новая беда – сыпной тиф. Журналист Г.И.Гроссен, оставивший воспоминания «Агония Северо-Западной армии», писал: «Пьеса „Мороз по коже“ петроградского Театра Ужасов бледнела перед тем ужасом, который я испытывал в Нарве в начале февраля (1920) при посещении „госпиталя“ – парусиновой фабрики, которая, в полном смысле этого слова, была гробом живых и мертвых людей». Поручику Рябчикову повезло – он выздоровел, спасенный добрыми людьми, на крыльцо дома которых был положен «живым трупом»…
После окончательного расформирования Северо-Западной армии в марте 1920 года выживших после тифа русских солдат и офицеров, ставших «лицами без определенных занятий», эстонское правительство направило на принудительные лесные работы – лесоповал и добычу торфа.
Этот очередной круг ада – полузвериную жизнь в лесу – преодолели только самые стойкие. Бывший поручик Рябчиков оказался в их числе.