Ольга берет овальную заготовку и быстро рисует на ней карандашом. Летят секунды, и на перламутровой поверхности прочитывается очаровательный женский образ. Пять минут, и карандашный рисунок готов.
— Далее бором снимается фон, общие объемы, — поясняет Ольга, — и начинается лепка форм, деталировка, то есть собственно глиптика (в руках мастера появляется штихель — резец). Самое главное — чистота линий, выразительность силуэта. Силуэт определяет стиль, настроение образа. При этом любая «мелочь» — наклон головы, разрез глаз, улыбка — играет чрезвычайно важную роль... Можно убрать одну прядь волос и совершенно изменить настроение портрета.
— Одно движение резца — и портрет переносится из одной эпохи в другую.
— Именно так... Резчик, как, наверное, и всякий художник, обязан хорошо знать историю культуры, изучать моду разных времен, прически. Ведь у каждой эпохи свой тип красоты... А при резьбе по камню надо еще учитывать и его символику. Так, Венеру обычно режут на сердолике, это камень любви. Но об этом лучше расскажет мой муж.
— Я согласен с Ольгой, — включается в разговор Юрий, — глиптика — это свежесть импровизации и диктатура камня одновременно. При этом, чем больше возможностей у материала, тем труднее художнику. Особенно сложно работать с благородными камнями, и не только потому, что они хуже поддаются резцу, есть еще и чисто психологический фактор. В процессе работы тебя постоянно тревожит мысль: как бы не испортить материал. Погубил один образец, другой — в третий раз ты уже подумаешь, стоит ли браться за дорогостоящий минерал. Я знаю художников, прекрасных резчиков, которые после таких неудач долгие годы не могли и близко подойти к драгоценному камню. Полная блокада, душевная травма. У некоторых она остается на всю жизнь...
— Но к тебе это не относится.
— Тьфу, тьфу, тьфу! — Алюминиевой иглой Юрий наносит на агатовый шлиф рисунок (снова очаровательная «богиня») и включает бормашину.
Искусство инталии для дилетантского глаза непостижимо: мастер поминутно смачивает водой камень, дабы тот не раскололся от перегрева, — вода, смешанная с каменной пылью, абсолютно скрадывает рисунок, и поэтому создается впечатление, что резчик работает по наитию, вслепую. В сущности, так оно и есть. Но поражает даже не это. Негативный, «потусторонний» характер инталий требует от резчика зеркального мышления лишь контрольный слепок на пластилине время от времени возвращает художника в реальный мир привычных объемов: чем глубже выборка на камне, тем рельефнее пластилиновый дубль. Одно слово: печатка... Юрий меняет резцы на все более тонкие. Наконец бормашина вооружена самым «утонченным» бором — жалом, иглой, подернутой алмазной пылью.
— Самое сложное в портрете, — это веки, глаза. Глаза решаются одним движением, второй раз такую же линию не проведешь, только испортишь работу. И камень. В вечном материале ошибаться нельзя, иначе увековечишь свое неумение...
В этом, видимо, и заключается феномен глиптики: вечный материал требует вечной темы. Резчик не вправе размениваться на сиюминутные образы, его искусство живет вне времен — какие бы ветры не веяли на дворе, какие бы новые кумиры не правили этой грешной землей... Ибо в действительности миром правит одна Красота.
Иначе почему мы так завороженно — затаив дыхание, забыв обо всем на свете, — заглядываемся на эти «милые безделушки», эти резные камни, — и нам, по большому счету, все равно, кто сотворил это чудо — неизвестный александрийский мастер, живший две тысячи лет назад, или московский художник, живущий здесь, среди нас, на исходе двадцатого века...
Алексей Шлыков
Исторический розыск: Еще раз о гибели крейсера «Жемчуг»
История появления памятной доски началась с очерка Елены Чекулаевой «На рассвете, в Пинанге...», напечатанного в журнале «Вокруг света» (№2/95). В нем описывалась гибель русского крейсера, какой она представлялась «по материалам пожелтевших местных газет» малазийской столицы Куала-Лумпура. И, кроме того, в очерке рассказывалось о памятнике на могиле русских моряков, поставленном в советское время, за которым ухаживала судоходная компания «Хай Тонг Шиппинг», чьим руководителем как раз и является господин Тео, одновременно состоящий Почетным консулом Российской Федерации в Пенанге.
Но все дело в том, что памятник был безымянным: «Русским военным морякам крейсера «Жемчуг» благодарная Родина» — этой надписью исчерпывались все сведения о наших соотечественниках, погибших вдали от России. И помня еще недавно столь популярные слова: «Никто не забыт, ничто не забыто», в журнале «Вокруг света» решили разыскать имена погибших моряков и увековечить их на русском памятнике в Пенанге. Имена 88 погибших были разысканы в Российском государственном архиве Военно-морского флота в Санкт-Петербурге.
Редакция журнала «Вокруг света» выделила деньги на изготовление памятной доски. Ее эскиз сделал один из старейших работников Института океанологии Российской академии наук В.Буренин, методами компьютерной графики он был реализован художником журнала «Вокруг света» К.Янситовым. Латунная доска размером 30x40 см была заказана московской фирме ВЛАНД.
Получив такой необычный заказ, руководитель фирмы Владислав Борисов сообщил редакции, что, по общему согласию работников фирмы, доска в память русских моряков, похороненных далеко от России, будет изготовлена безвозмездно. Доска была освящена в храме Святителя Николая в Хамовниках, после чего вместе с корреспондентами журнала «Вокруг света» отправилась в Малайзию.
Большую помощь оказал представитель Совфрахта в Куала-Лумпуре К.Простаков, договорившийся о технических моментах установки доски на памятнике и осуществлявший связь с городом Пенанг (Джорджтаун), расположенном на острове в двухстах с небольшим километрах от Куала-Лумпура. Российский посол В.Я.Воробьев, занятый неотложными делами, передал корреспондентам через своего помощника, что доской займется Почетный консул России в Пенанге.
«Мы сделаем все для их памяти», — сказал господин Тео Сен Ли по-русски, принимая памятную доску. И он выполнил свое обещание. В октябре 1995 года, как только были преодолены последствия наводнения, сильнейшего за последние три десятилетия, в которое попали и корреспонденты нашего журнала, оказавшись в Пенанге, доска была установлена на памятнике. Редакция журнала «Вокруг света» получила фотографии, запечатлевшие установку доски.
В ходе исторического поиска стали известны новые сведения о гибели крейсера «Жемчуг», судьбе его командира, а также судьбе памятника на могиле русских моряков. Эти сведения, часть из которых впервые появляется в печати, вызвали необходимость исторически достоверно восстановить трагический эпизод истории Российского флота и последовавшие за этим события, сфокусировавшиеся на русском памятнике в Пенанге.
И так, 13/26 октября 1914 года «Жемчуг», крейсер Сибирской флотилии, с началом военных действий откомандированный в союзную англо-французскую эскадру, вернулся в порт Пенанг, на острове того же названия в Малаккском проливе, откуда в конце сентября ушел в поход на поиски немецкого крейсера «Эмден». Командир «Жемчуга» капитан 2 ранга барон И.А.Черкасов получил от английского адмирала Джерама, в подчинении которого находился, разрешение на семидневный заход для переборки механизмов и чистки котлов. В связи с действиями в этом районе «Эмдена», командиру русского крейсера было рекомендовано принять все меры предосторожности, стоя на якоре в бухте Пенанг. Но кавторанг Черкасов должных мер не принял, практически не подготовив корабль к возможному нападению «Эмдена». Сам же вечером 14/27 октября съехал на берег к жене, вызванной им в Пенанг из Владивостока на время стоянки «Жемчуга».