Когда через пару лет рядом с пирамидами открыли небольшой музей, в деревне был праздник и каждая женщина стремилась станцевать «танец с платком» с сеньором «Эль Дотторе» (доктор). И тот танцевал так, как будто вырос в этих местах...
У Хейердала есть редкий талант: этот неугомонный пришелец не только раскапывает археологические памятники, но и открывает местным жителям глаза на их собственное прошлое и умеет сделать из любой Богом забытой дыры место паломничества туристов со всего мира, как это произошло с островом Пасхи. Однако при этом никакой выгоды лично для себя он никогда не извлекает.
Итак, пирамиды Тукуме сохранили страх. Индейцы боялись этих мест. Перед тем, как начать раскопки, археологи были вынуждены пригласить священника и освятить долину, чтобы изгнать нечистую силу.
И даже после этого старики в деревне продолжали верить, что в пирамиде живет чудовище, наподобие огромного червя, которое выползает ночью...
Ответ на вопрос, почему вокруг все было разграблено, а в Тукуме осталось в целости, археологи нашли на вершине Большой пирамиды — Вака-Ларга.
Хейердал показывает на пирамиду на противоположном конце долины и говорит:
— Мы нашли грустное свидетельство начала европейской колонизации Перу. На Вака-Ларга нам все время попадались обгоревшие человеческие кости. Дело в том, что когда сюда пришли испанцы, то многие индейцы безропотно обратились в веру пришельцев. Но были и те, которые упорствовали и не хотели отречься от своих богов. Испанцы сжигали непокорных на вершине Вака-Ларга. Конкистадоры называли это место «Эль-пургаторио» — «чистилище», а индейцам говорили, что здесь находятся «врата ада».
Пять столетий пирамиды обходили стороной — так был силен страх перед словами завоевателей.
Расцвет цивилизации в Тукуме, по словам Хейердала, пришелся на XII — XIII века. В Тукуме занимались сельским хозяйством, на побережье — рыболовством. Это подтверждают многочисленные находки маленьких керамических лодок, а также раковины и рыбные кости.
Тур считает, что цивилизация в Тукуме была одной из наиболее развитых в Южной Америке. Тысячи рабочих трудились над возведением пирамид. Все пирамиды ориентированы строго по сторонам света и соответствуют дням солнцестояния. Для того, чтобы построить такие пирамиды, нужны были не только строители и инженеры, но и астрономы.
В Тукуме Хейердал искал подтверждение своей теории миграций древних народов. И ему снова повезло: на вершине одной из пирамид ученые нашли нетронутое захоронение вождя. Вождь был похоронен в сидячем положении. В загробный мир его сопровождали слуги. Один из них был, очевидно, повар — археологи нашли рядом с останками солидный запас продуктов. На голове мумии вождя была роскошная корона из перьев экзотических птиц.
Когда корону осторожно сняли, взгляду ученых открылся череп с остатками кожи и массивные серебряные украшения... в искусственно вытянутых ушах. Не это ли прямой предок загадочных «длинноухих» на острове Пасхи? Во всяком случае, Хейердал уверен в этом. И считает, что находка в Тукуме — еще одно подтверждение связи между Перу и островом Пасхи. К тому же появление на острове «длинноухих» и расцвет Тукуме по времени совпадают.
В Тукуме обнаружили и другие удивительные свидетельства: плиту с рельефами, изображающими не просто людей с птичьими головами, часто встречающихся в культуре «морика», а «людей-птиц» с веслами «рапа», которых можно увидеть лишь на Рапа-Нуи — острове Пасхи. Рядом с «людьми-птицами» — тростниковый корабль.
Находки в Тукуме, возможно, не только подтверждают гипотезу Хейердала, но и невольно доказывают правоту испанского мореплавателя и историка времен империи инков Сармьенто де Гамбоа, который еще в XVI веке поверил в легенды инков и умолял короля Испании Филиппа II последовать советам инков и снарядить экспедицию для поиска обитаемых островов в Тихом океане.
Конкистадоры еще в первые десятилетия колонизации Перу использовали бальсовые плоты с перуанскими командами, восхищались мореходными качествами этих судов, а перуанские паруса называли «превосходными» и утверждали, что снасти у инков прочнее испанских.
Сокровища инков были надежно спрятаны в неприступных горах. Но у древних перуанцев было и другое богатство — океан. На побережье веками существовали поселения, где жили рыбаки и отважные купцы-мореходы. Впрочем, древние мореплаватели не были так одиноки в океане, как команда «Кон-Тики», — они выходили в море целыми флотилиями...
В одно из таких старых рыбацких поселений на побережье мы и отправились. Как же изменились взаимоотношения человека и океана? Кто лучше ответит на этот вопрос кроме самого Хейердала? А он говорит вот что:
— Древние считали океан своим другом. Они строили лодки, учитывая нрав океана. Их суда скользили между волн и танцевали на гребнях, словно чайки. Они были так устроены, что вода свободно проходила сквозь корпус и они выдерживали любой шторм.
Современный человек воспринимает океан как противника. Он строит крепкие суда, чтобы бороться с волнами. Чем больше корабль — тем больше шансов на победу.
Древние мореходы были детьми природы и жили в согласии с ней. Рыбацкая деревушка из тростниковых хижин приютилась на самом откосе, подмытом волнами. Словно забор, отделяющий океан от человеческого жилья, выстроились в ряд поставленные на корму легкие лодки-плотики из тростника тоторы.
Мы появились в деревне как раз вовремя: из легкой дымки — смеси соленых брызг и сырого воздуха — одна за другой выныривали одноместные рыбацкие суденышки. Верхом на лодке-плотике рыбак ловит волну, виртуозно орудуя веслом, и выкатывает на берег из пены прибоя... Улов скрывается в крохотном трюме.
Гомон встречающих — жен и торговок тонет в грохоте прибоя, свисте теплого ветра и крике чаек. Со стороны это зрелище напомнило мне кадры из старого военного фильма: на аэродром возвращаются истребители с боевого задания. Они неожиданно выныривают из-за кромки леса, и кто-то на вышке нервно считает: первый, второй...
— Похожие лодки можно увидеть на острове Пасхи, — прикрыв глаза ладонью и всматриваясь в океан, говорит Хейердал.
Перелет из Сантьяго на «Пуп вселенной» — Те Пито-о-Те-Хенуа, или попросту остров Пасхи, занимает добрых пять часов. Летим ночью. Хочется спать, но возбуждение от предстоящей встречи с островом тайн не позволяет сомкнуть глаз. Где-то на полпути к острову попадаем в сильную болтанку.
При заходе на посадку самолет кидает так, что кажется, ветер отбросит нас обратно в океан. Толчок шасси о бетонку — сели. Хотя этот остров представляет собой треугольной формы плоский вулкан посреди океана, площадью всего лишь 22 на 11 километров, так приятно снова почувствовать под ногами землю, а не зыбкую бездну.
Первое ощущение от погруженного в ночь острова — сыро и ветрено. Только что прошел мелкий дождь — в южном полушарии начинается осень. В разрывах между облаками проглядывают звезды.
Тура и его жену Жаклин окружают странные типы. На них видавшие лучшие времена шорты, амулеты. Татуировки и стянутые в пучок волосы. У пояса болтаются широкие тесаки. Островитяне поют под гитару. Хейердал о чем-то задумался — только ему и понятно, о чем поют пасхальцы. По полинезийской традиции Туру и Жаклин надевают на шеи венки из ярких и благоухающих цветов.
Хейердала так встречают каждый раз, когда он приезжает на остров. Пасхальцы считают его своим «отцом» — так много он сделал для этого далекого клочка суши.