С середины XIV и до начала XIX века Финляндия была шведской провинцией. И сегодня говорящие на шведском языке составляют 6 процентов населения, а шведский язык является государственным наравне с финским. На крайнем севере Финляндии еще сохранилось несколько тысяч саамов, из которых половина говорит на своем языке. Финляндия — едва ли не единственная в Европе страна с неоднородным населением, которая не знала за последние десятилетия конфликтов на этнической почве.
Несмотря на то, что Финляндия всегда находилась между Швецией и Россией, она сумела сохранить свою культурную самобытность. Пример этому — знаменитый эпос «Калевала», который финны считают своей второй Библией.
Вопреки распространенному мнению, в Финляндии нет сухого закона — просто в стране высокие цены на водку и другие крепкие напитки. А вот сауна — финская баня — на самом деле крайне популярна: в стране насчитывается полтора миллиона саун. Вошедшая в поговорки и шутки флегматичность и замкнутость финнов действительно одна из самых характерных черт нации. Зато финны надежные друзья и деловые партнеры. Недаром, считается, финнам присуще «сису» — упорство, настойчивость, нежелание отступать даже перед большими трудностями. Может, поэтому в Финляндии один из самых высоких в мире уровней жизни.
Главным богатством страны всегда считались ее леса, которые покрывают почти 70 процентов территории. Но сегодня в мире все больше славятся ее электроника, современные технологии, дизайн...
Остается добавить, что столица Финляндии — Хельсинки, главный национальный праздник — День Независимости, отмечаемый 6 декабря, а денежная единица — марка.
Очаровательная бронзовая девушка выгнула шею и бесстыдно повернулась обнаженной (как бы сказать помягче? Впрочем, что уж мягче-то бывает}... спиной к аптеке, владелец которой отказал в средствах по подписному листу на памятник. Фонтан-скульптура «Хавис Аманда» сочетает в себе невинность и эротику. Второй хельсинкцам в 1908 году показалось больше: когда на открытии фонтана с фигуры сняли покрывала, добропорядочные горожане чуть не попадали в обморок — тем более, что в «Аманде» без труда распознали позировавшую скульптору жену. Сегодня нагая девушка никою не шокирует, и жители Хельсинки любят Аманду так же, как и коленгагенцы свою «Русалочку». А когда 1 мая студенты надевают белые экзаменационные шапочки, ей непременно достается такая же. Скульптура стола неофициальным символом Хельсинки, и сегодня город просто невозможно представить себе без Аманды. Невозможно его представить и без некоего русского флера, который, как говорит один из путеводителей, «все еще витает над городом». Хельсинки более ста лет неразрывно был связан с Россией.
Маленький Петербург?
Для русских Хельсинки всегда казался немного своим. Не раз я слышал от тех, кто бывал в финской столице: «Хельсинки похож на Петербург», или вовсе, что это «маленький Петербург». Но лично я почти сразу отверг подобные сравнения, чем и поделился с Ириной Линдберг, которая знакомила меня со своим городом. Линдберг — не просто экскурсовод, она признана лучшим гидом Хельсинки 1997 года. Тем более, что имея и русские корни, а также работая с русскими, она могла взглянуть на эту тему со знанием дела и как лицо заинтересованное.
— В городе есть немало зданий, напоминающих Санкт-Петербург. В конце концов, строились они одними архитекторами. Но на этом внешнее сходство заканчивается, — согласилась со мной она и рассказала, как создавался Хельсинки.
Когда Александр I в 1812 году велел перенести столицу только недавно отвоеванной у Швеции страны из Або (Турку) в Гельсингфорс (Хальсинки), это был небольшой городок, мало соответствующий представлению о столице Великого княжества. Поэтому император в 1816 году поручил немецкому архитектору Карлу Людвигу Энгелю заняться преобразованием города. Энгель уже изрядно поработал в Петербурге и сидел на чемоданах, собираясь домой. Но вместо родного Берлина попал в Хельсинки, строить Сенатскую площадь. По его проектам были возведены кафедральный Николаевский собор, здание Сената, где ныне расположился Дворец правительства, здание университетской библиотеки, резиденция генерал-губернатора, которую передали под университет после того, как пожар уничтожил университет в Турку. А еще в городе он построил церковь святой Троицы, первый православный храм Хельсинки, разбил парк-бульвар Эспланада, на которой ныне красуется Аманда... Так что сходство некоторых ансамблей финской столицы с Питером неслучайно. Что в годы холодной войны использовали американские кинорежиссеры, не имевшие доступа в СССР и вместо петербургских улиц снимавшие Хельсинки.
И все же в городе гораздо больше обращаешь внимание на характерные для начала века здания в духе финского романтизма и «югенд-стиле», северной разновидности модерна. На нордическую функциональность и скромность, ощущение которой не может перебить даже разноцветие ярких вывесок и рекламы. И в то же время на легкость и застенчивую игривость, которой не чужда и вроде бы помпезная Сенатская площадь, где, вопреки размерам царящего над ней собора, не чувствуешь подавленности. Над городом, как-никак, витает все же дух Аманды, а не Медного всадника...
Еще с Питером финскую столицу роднит ... «Смольный». Есть в Хельсинки такое здание в стиле ампир с балконами, где размещается парадный зал Государственного совета и который горожане зовут «Смолна». Но это лишь прозвище: оно напоминает о временах, когда там была резиденция генерал-губернатора, а также о взятии Хельсинки финской Красной гвардией в 1918 году.
Вопреки еще одному, почему-то устоявшемуся у нас мнению, будто в Финляндии большой любовью окружено имя Ленина, признаков этого в Хельсинки я не обнаружил. В Тампере, правда, до сих пор существует музей вождя революции, но в нем, судя по рекламе, этим летом разместилась выставка «Советский гастроном» и постоянно действующее кафе «Ленин». Но даже если Ленина и пытаются использовать в рекламных целях, то куда меньше чем имя, а точнее внешность Вилле Хаапасало (помните «Особенности русской национальной охоты»?): его в Финляндии только ленивый не пригласил поучаствовать в продвижении товаров и услуг, рассчитанных на русских.
А вот русские цари — хотя и далеко не все — часто пользовались в Финляндии действительным уважением и любовью. В конце концов, Александр I дал стране подобие парламента, а Александр II, чей величественный памятник украшает Сенатскую площадь, ввел в обращение финскую марку, а финский язык сделал государственным наравне со шведским. Заодно финны чтили и царских жен: в порту, на набережной, среди пестрых лавок рынка, возвышается монумент в честь посещения царской семьей Гельсингфорса, с выбитым на нем именем императрицы Александры, жены Николая I.
Тут же, около порта, в самом начале района Катаянокка, застроенного импозантными домами в югенд-стиле, на скале возвышается Успенский собор. Завершенный в 1868 году, он строился одиннадцать лет по проекту архитектора-академика Алексея Горностаева. Приверженец русского стиля, но прекрасно чувствующий суровый характер Севера, он украсил лучшими постройками Валаам, а здесь, в Хельсинки, возвел свое самое монументальное творение, которое сегодня, как и кафедральный собор на Сенатской площади, определяет панораму финской столицы.
Помимо этих, видимых и бросающихся в глаза приезжему, в Хельсинки немало и других примет русского флера.
Это слово, правда, едва ли подходит к событиям, разыгравшимся в начале века во Дворце правительства, прежнем сенате. В 1904 году финский националист Шауман застрелил там царского генерал-губернатора Бобрикова, противника финской автономии и убежденного панслависта. Как следствие покушения началась всеобщая забастовка 1905 года, приведшая к восстановлению полной автономии Финляндии. А в 1906 году был учрежден современный однопалатный парламент и введено избирательное право для женщин. Так что когда возводился игривый памятник-фонтан, Финляндия переживала серьезные времена. И появление депутатов в юбках в своем парламенте (кстати, впервые в мире!) шокировало финнов гораздо меньше, чем бронзовая фигура обнаженной жены известного скульптора на бульваре Эспланада.