Вот один из кварталов — Бульбине. Здесь живут рыбаки. Ранним утром я часто видел, как на вырубленных из ствола дерева пирогах или на сколоченных из досок лодках они уходили в океан. Медленно исчезали за горизонтом квадратные желтые паруса.
Рыбным промыслом в Бульбине занимаются сенегальцы — уольф, выходцы из соседней Сьерра-Леоне, пришельцы из Западного Судана — бозо.
Днем на набережной, между биржей труда и рыбным рынком, мужчины — те, кто остался на берегу, — чинят сети или плетут новые в тени громадных манговых деревьев.
Стучат топоры. Это группа молодых ребят вырубает из толстого ствола пирогу. Проходит неделя-другая, и на рассвете новая пирога уже выходит в море.
Вокруг водопроводных колонок — стайки девушек. С тазами и ведрами они пришли сюда за водой и в ожидании своей очереди о чем-то спорят, смеются. Некоторые стирают белье, купают ребятишек. Эти колонки — своеобразные девичьи клубы. Здесь узнаются последние новости.
На самом берегу расположился небольшой рыбный рынок. В плетеных корзинах можно увидеть плоских квадратных скатов с тонкими и упругими, как стальной прут, хвостами, серебристо-синих мелких акул, рыбу «бонга» (ее ловят ночью, когда она поднимается со дна на поверхность), рыбу с морским именем «капитан» — ее очень любят местные жители. Только поздним вечером пустеет рынок, рассеивается многоязыкая толпа.
Перед закатом возвращаются с моря рыбаки. По голубому простору океана разбросаны золотистые пятна парусов, словно ветер гонит осенние листья. На берегу собираются рыбачьи семьи, быстро вытаскиваются на песок лодки, выгружается улов. Ночь наступает мгновенно, словно кто-то набрасывает на небо черное покрывало. Перед домами женщины зажигают керосиновые лампы. Освещенные их мерцающим пламенем, люди отдыхают от зноя, от дневной усталости.
* * *
Как возникли многие города в Африке южнее Сахары? К купцу, обсчитывающему туземцев, присоединялся священник-миссионер, который обворовывал их души. Затем для «защиты» купца и священника прибывали солдаты и чиновники, они отбирали у населения то, что не смогли или не успели прикарманить купцы и миссионеры. На базе торговой фактории, церкви, военной казармы и канцелярии колониального чиновника и возникли многие из современных африканских городов.
Так родился и город Конакри. В 1889 году корвет «Горячий» получил приказ аннексировать остров Тумбо и полуостров Калум, где уже расположились торговые фактории и миссионеры. Не заставили себя ждать и чиновники.
С тех пор вместе с ростом города богатели, становились все влиятельнее, все сильнее торговые компании. Они раскинули паутину своих отделений по всей стране, проникли в самые глухие деревни. В столице же разместились их крупные магазины, склады. Тесно связанные между собой, компании диктовали крестьянам закупочные цены, монополизировали продажу предметов первой необходимости.
Французская компания Западной Африки (СФАО), Торговая компания Африканского Запада (СКОА), компания Французского Нигера, «Шаванель и сын», «Петерсон и Законис» — эти торговые монополии долгие годы хозяйничали в Гвинее.
Родилась независимая Гвинея, но они не сложили оружия. Экономические мероприятия молодого гвинейского правительства встретили яростное сопротивление этих компаний. Опираясь на банки, они попытались взвинтить цены в деревне, сорвать установленные государством закупочные цены на основные экспортные культуры — бананы и кофе. Но это экономическое наступление закончилось полным провалом.
Однажды вечером я встретился в кафе «Перрон» со знакомым французом, работавшим в компании СФАО. Я спросил у него, не собираются ли владельцы компании менять ее название,— ведь оно звучит несколько странно в Западной Африке, где появляются все новые и новые независимые государства. Он улыбнулся.
— Насколько я знаю, вопрос этот обсуждался. Но какое это имеет значение? В Гвинее, я думаю, нам все равно не удержаться, как бы мы ни назывались, а в других африканских странах мы еще очень сильны.
Мой собеседник рассуждал трезво. Но его хозяева не хотят отрываться от гвинейского пирога. Выведенные аршинными буквами не крупнейших зданиях названия торговых монополий продолжают оставаться характерной чертой Конакри. Кто знает, надолго ли?
Вывески ливанских торговцев выглядят куда скромнее. Но встречаются их лавки буквально на каждом шагу. Как правило, многообразие ассортимента здесь самое не вероятное. В одной из лавок мне объяснили это так: торговец никогда не знает, что может потребоваться покупателю, но удовлетворить любой его запрос он должен.