Мы, спускаясь под лед, старались следовать всем этим советам, и, надо сказать, получалось неплохо. Особенно если учесть, что работать приходилось за Полярным кругом и температура воды подо льдом в соответствии с известными законами физики не превышала одного градуса тепла.
Тепла?.. Возможно, для теоретика показания ртутного столбика, поднимающегося чуть выше нуля, и называются теплом, но у нас, аквалангистов, ломило зубы от этого тепла, а судороги порой сводили тело. Впрочем, рабочее бодрое настроение никогда не покидало нашу группу.
В мае в Кандалакшском заливе Белого моря начинается нерест беломорской сельди. При каких условиях происходит нерест? Кто из хищников уничтожает икринки и саму сельдь? Велика ли плотность икры непосредственно после нереста? Для того чтобы ответить на эти вопросы, крайне интересующие промысловиков, сотрудники Карельского филиала Академии наук СССР пригласили нас, спортсменов-аквалангистов Московского высшего технического училища имени Баумана, на берег Белого моря.
Разумеется, мы никак не могли обойтись без киноаппарата. Научную работу надо было подкрепить живыми иллюстрациями. Собственно говоря, съемки подводного фильма мы считали своей первой задачей.
Мы плавали по двое. Так было безопаснее. Первое время рыба пугалась нас: неведомый друг внушал ей больше страха, чем знакомый враг. Но постепенно она привыкла и потом не обращала на аквалангистов внимания.
Вскоре мы увидели, как мечет икру беломорская сельдь. Рыба устраивает в воде какую-то невообразимую оргию, как бы приветствуя стремительной пляской весну и солнце. Косяк то рассыпается, то собирается, кружась почти на одном месте. После того как стая переместится, долго висит в воде оставшееся серебристое облако чешуи и блестящих, как янтарный бисер, икринок. Икринки, спускаясь на дно, оседают на нитях зостеры — подводной травы, напоминающей луговую осоку. Одна икринка прилипает к другой — и словно распускается на стебле оранжевый цветок.
Конечно, снимать под водой, тем более в условиях холодного Белого моря, не просто. Негнущимися от холода пальцами операторы заводили аппарат... Для перезарядки нашей «кинопушки» то и дело приходилось подниматься на лед, на пронизывающий ветер. Нередко подводило нас и освещение — солнечные лучи с трудом пробивали ледовый покров.
Но, несмотря на все трудности, нашей группе удалось отснять подводный фильм в две тысячи метров!
Мы обследовали все уголки нерестилища близ мыса Левин Наволок, нанесли на карту гроты и расщелины, подводные долины и утесы. Чтобы узнать плотность икры на дне, приходилось отмерять площадку в квадратный метр и поднимать на поверхность верхний слой ила вместе с растительностью. На одном метре мы насчитывали по 600—800 тысяч крохотных, вдвое меньше конопляного зерна, шариков. Иногда счет доходил до миллиона!
Если бы из каждой икринки вырастал малек! Но в море очень много любителей икры — как, впрочем, и на суше... Икрою сельди лакомятся крабы, бычки, камбала, треска, да и самцы самой сельди. А стоит мальку появиться на свет — ему уготована жизнь, полная тревог и опасностей. Вот мы и присматривались к этим опасностям — возможно, в будущем ихтиологи смогут как-то обеспечить «охрану» сельди во время нереста.
Один из аквалангистов, Саша Гневно, был свидетелем подводной драмы. Он плыл за косяком отнерестившейся сельди. Косяк, ведомый сильными и опытными вожаками, ловко обошел рыбачью сеть и спокойно направился вдоль берега к морю. Вдруг в гущу сельди молнией врезалась крупная треска. Косяк не ожидал нападения и рассыпался. Треска металась, как волк в отаре овец, пожирая одну селедку за другой. Разгоряченная кровавым похмельем, хищница не заметила быстро приближающегося аквалангиста. Она увидела его в последний момент и метнулась прочь. Но стрела подводного ружья нагнала ее.
Александр отыскал во льду полынью и вынырнул на поверхность со своей добычей. В желудке трески мы обнаружили двадцать селедок, погибших за какую-то минуту.
Обычно сельдь сплачивается в плотную монолитную массу — тогда ей не так страшно нападение подводных хищников. Инстинкт самосохранения по-разному проявляется у каждого из жителей моря. Мы видели «харакири», к которому прибегает голотурия — беломорский трепанг. Чтобы сохранить жизнь в момент сильной опасности, голотурия калечит себя, выбрасывая внутренности. Хищник пожирает их, а изможденная голотурия остается жить. Вскоре она восстанавливает утраченные органы пищеварения. Потрясающая способность регенерации!