Зара уже хотела было с отвращением отвернуться, как вдруг ей показалось, что над судном блеснуло ослепительно белое пламя. Она всмотрелась. Пламя исчезло, но на его месте быстро вспучивалось грибовидное черное облако. Когда оно рассеялось, транспорта, сколько Зара ни вглядывалась, больше не было видно. Лишь катера сопровождения суетливо утюжили спокойное море, поднимая за собой высокие гейзеры от взрывов глубинных бомб.
Когда Зара вернулась в «Тракию», молодой парень, помогавший в зале, удивленно уставился на хозяйку:
— Что с вами, госпожа? Вы прямо вся сияете. Уж не пасха ли сегодня?
— Нет, дорогой... Сегодня совсем другой день. В этот день Стойно сказал мне... Сделал мне предложение. Понял? И по этому случаю я хочу тебя угостить. У меня припрятано тут одно вино специально для торжественных случаев.
В Пловдиве супруги Владимировы обосновались почти на окраине города, на улице Бунтовнишка, 31, в невзрачном доме. Конечно, этот бедный район мало подходил для солидного торговца, каким считали Владимирова коллеги. Однако он заверил их, что это временно, пока он не построит собственный дом. Какой смысл зря тратиться на дорогую квартиру, если сам он все время в разъездах, а жена прихварывает и гостей не принимает? Ради того, чтобы пустить пыль в глаза? Впрочем, при выборе квартиры Петр руководствовался совсем иными соображениями: расположена так удачно, что незаметно наблюдать за домом было практически невозможно. К тому же улица упиралась в открытое поле, что обеспечивало пути подхода и отхода сразу по нескольким направлениям.
Милка действительно почти никуда не выходила, если не считать поездок в Варну. Но причиной ее затворничества было не плохое здоровье, а непрерывный поток разведданных, которые нужно было как можно быстрее зашифровать и передать в Центр. Через Болгарию одна за другой на север перебрасывались дивизии вермахта. Поэтому радиограммы супругов Владимировых имели чрезвычайное значение. Ведь в них указывались номера дивизий, маршруты их движения, количество танков и орудий. Вот и сейчас, например, как установил Петр, две дивизии, снятые с Крита, двигались по линии Петрич — Кюстендил на Южный фронт в Россию. На узловых станциях части срочно перевооружались: заменялись устаревшие орудия и минометы, вместо винтовок солдатам выдавались автоматы.
...Железнодорожник вошел в контору Владимирова и нерешительно остановился у порога: в глубине комнаты два каких-то господина пили кофе и что-то оживленно обсуждали с коммерсантом. Поэтому он их и не заметил, хотя дважды прошел по улице мимо конторы, заглянул в оба окна и убедился, что она пуста. Теперь молча повернуться и уйти было неудобно. Железнодорожник почтительно снял фуражку и поздоровался. В ответ господин Владимиров недовольно поморщился, давая понять, что занят. Но пришедший, виновато улыбаясь, продолжал топтаться у двери. Петр понял: дело срочное. Не говоря ни слова, он взял со стола портфель, вынул оттуда пачку денег, тщательно отсчитал двести десять левов. Затем написал расписку и подозвал посетителя:
— Вы, дорогой мой, получаете жалованье от государства. А я нет. Свои плачу, — сердито выговаривал он. — И то только потому, чтобы вы потом не жаловались, что у меня нет совести. Потрудитесь расписаться вот здесь:
«Мною получено от г-на Владимирова 210 левов». В скобках вместо суммы прописью короткое предупреждение: «Через час буду у тебя!»
Железнодорожник расписался, вернул документ Владимирову, взял деньги:
— Благодарствую! Только хочу предупредить вас, господин, что мы уже начали формировать эшелон. Если хотите, чтобы ваш вагон прицепили, идите к начальнику маневровой службы.
Гости злорадно переглянулись. Так, значит, и господин Владимиров, как и все, страдает от этих проклятых мелких чиновников. Что ж, не подмажешь — не поедут твои вагоны, а товар сгниет. Оба поспешили откланяться, видя нетерпение коммерсанта.
Состав с двумя паровозами стоял довольно далеко от станции на шестом запасном пути. Железнодорожники перевели его туда по указанию обер-лейтенанта, коменданта поезда, который согласно полученной инструкции обязан был принять все меры, чтобы в пути следования секретный груз не привлекал постороннего внимания. Возле каждого вагона — а это были открытые полуплатформы — расхаживали по двое автоматчики. Что находилось в вагонах, из-за высоких стенок разглядеть было невозможно.