— Пойди-ка сюда!
Человек в тренировочном костюме подошел к машине.
— Передатчик есть?
— Есть.
— Так сообщи Мальму, чтобы отменил маневры. Достаточно прислать нескольких человек, пусть обыщут дом.
Мнимый спортсмен долго возился с передатчиком, наконец сказал:
— Задержанных сдать на командном пункте начальника канцелярии Мальма, две тысячи метров к востоку от второй «е» в Эстерханинге.
— Будет сделано, — ответил Гюнвальд Ларссон, поднимая стекло...
Мальм в окружении подчиненных встретил прибывших с довольным видом.
— Быстро управился, Ларссон, — сказал он. — Ничего не скажешь. А почему Касперссон без браслетов?
— Обойдется.
— Чепуха, надень на него наручники.
— Откуда я их возьму? — ответил Гюнвальд Ларссон.
Через минуту он и Рённ поехали дальше.
— Хоть бы парню попался хороший адвокат, — сказал Гюнвальд Ларссон, когда они проехали несколько десятков километров.
— Слышь, Гюнвальд, — ответил на это Рённ. — У тебя пиджак порван. Живого места не осталось.
— Да уж чего хорошего, — уныло процедил Гюнвальд Ларссон.
После того как Бенни Скакке поговорил по телефону с Мартином Беком, события развивались достаточно быстро.
Предварительный осмотр бежевой «вольво» в криминалистической лаборатории в Сольне позволил установить, что в багажнике наряду с другими предметами обнаружена ветошь. Лабораторный анализ показал присутствие на ней никелевой стружки — точно такой, какая была на ветоши, подобранной на месте преступления.
В тот же день была проведена проверка на подчиненной Каю Сюндстрёму фабрике по производству деталей машин, специального инструмента и точных приборов. Никель играл важную роль в производстве, и частицы металла обнаружили во всех цехах в большом количестве. Наконец, в помещении, где обычно стояла машина фабриканта, в углу находилась картонная коробка с ветошью, обсыпанной никелевой стружкой.
Графологическая экспертиза, как и следовало ожидать, показала, что обе записки, обнаруженные на тумбочке Сигбрит Морд, написаны рукой Сюндстрёма.
В письменном столе владельца фабрики лежала пачка конвертов такого же типа, в каком поступала плата за однокомнатную квартиру. Пишущая машинка, на которой были написаны слова «Квартплата С. Ёнссон», стояла на полке рядом с письменным столом.
Криминалисты из Хельсингборга хорошо потрудились в квартире, служившей гнездышком для влюбленных; были, в частности, обнаружены отпечатки пальцев.
Тем самым улики позволяли обвинить Кая Эверта Сюндстрёма в убийстве Сигбрит Морд.
Фабрика находилась в Треллеборге, но фирма перешла к Цецилии Сюндстрём по наследству от отца и по-прежнему значилась под его именем; этим объяснялось, почему старательным треллеборгским сотрудникам не удалось выйти на Кая Сюндстрёма. Фактически он служил директором в фирме собственной супруги.
Во вторник, когда на фабрике шла проверка, директора не было в его кабинете в административном крыле; он приболел и перед обеденным перерывом уехал домой на такси.
«В самом деле приболел, — спрашивал себя Мартин Бек, — или предчувствовал, что надвигается?» Еще до того, как Каю Сюндстрёму могли сообщить о решении произвести обыск в цехах, Монссон поручил двум сотрудникам незаметно взять под наблюдение его виллу в Веллинге.
Настал вечер, когда поступили результаты всех экспертиз и улики были сочтены достаточно вескими, чтобы выдать ордер на арест.
Мартин Бек и Бенни Скакке направились по новому шоссе в Веллинге и около восьми прибыли на место. Для начала они отыскали сотрудников, которые следили за домом из своей машины, найдя укромный уголок на соседней улочке.
— Он дома, — доложил один из сотрудников, как только Мартин Бек подошел к ним.
— Жена ходила в магазин около пяти, — добавил другой. — После этого никто не выходил. Девочки пришли домой с час назад.
У Сюндстрёмов были две дочери, двенадцати и четырнадцати лет.
— Хорошо, — сказал Мартин Бек. — Оставайтесь пока здесь.
Он вернулся к Скакке.
— Подъезжай к воротам и подожди в машине, — попросил он. — Я войду один, но ты будь наготове, мало ли что.
Скакке подъехал к воротам, и Мартин Бек вошел на участок, открыв тяжелую чугунную калитку. От калитки к дому вела дорожка, обсаженная розовыми кустами; перед дверью лежала половина мельничного жернова — ступенька. Мартин Бек нажал кнопку и сквозь дубовую дверь услышал слабую трель.
Открыла женщина. Она была почти такого же роста, как Мартин Бек, стройная, скорее даже худая и костлявая. Как будто под бледной кожей совсем не было плоти. Спинка носа тонкая, чуть изогнутая, высокие выступающие скулы, лицо усеяно веснушками. Каштановые с проседью волосы — густые, волнистые. Насколько он мог судить, она не пользовалась косметикой — губы бледные, тонкие, с горькими складками в уголках. Подняв дуги бровей, она вопросительно смотрела на него из-под тяжелых век красивыми серо-зелеными глазами.