— Вы обманули сами себя, — Норкотт отложил газету. — Девушка оказалась с милым молодым человеком, холостяком, при деньгах, любовником, который просто умолял обмануть его.
Подлинное спокойствие заразительно не меньше неврастении. Шовель издал смешок.
— Н-да... Я из кожи лез вон, чтобы не разрушить иллюзию. Даже пахло от нее свежестью... Правда, скорей всего она пользуется хлорофилловыми пастилками, как наш Ромоло.
— Вы старательно сжигаете мосты, Ален. А если взглянуть на вашу историю трезво, то вы увидите: Микки солгала вам чуть-чуть. Вернее, даже не солгала, а просто умолчала о некоторых фактах. Какая женщина рассказывает действительно все любимому мужчине? Одна на тысячу при оптимистической оценке. А это юное создание надеялось на будущее с вами.
— Нет, у нее не хватило ума. Иначе она бы не стала приводить к себе типа — а вдруг, я вернусь?
— Разве вы собирались возвращаться к ней раньше?
— Нет.
— Вот видите, она только упустила из виду, что мужчины меняют намерения. В двадцать лет это простительно. Кстати, каковы ее координаты? Она заслуживает того, чтобы я взглянул на нее. Будет жаль, если такой авантюрный талант пропадет втуне.
— Бар «Табу», улица Тампль-Неф. Вы разочаруетесь. Все дело было во мне. Я сам вывалялся в муке, лег на сковородку и обжарился. Оставалось только подать к столу...
— Ну-ну, не надо самобичеваний. Может, это был ее единственный шанс? Она ведь пленница своего положения.
Шовель провел рукой по лицу.
— Свое положение я осознаю четко — больше не будет игр в Шерлока Холмса.
— Вот это прекрасно! Вы взрослый человек, а значит, сами-распоряжаетесь своей судьбой.
— Ой ли? Вот вы, властелин своей судьбы, разве вы могли предугадать мой вчерашний кризис? Уверяю вас, все висело на волоске. Будь Микки одна, я бы торпедировал операцию. И вашу блистательную карьеру. В это самое время у вас на хвосте уже висела бы контрразведка.
— Я знал, что такого не произойдет.
— Это уж слишком! — почти задохнулся Шовель. — Встреча с Микки, мой идиотизм, книжка о Гиммлере, неожиданный клиент на улице Алебард, словом, все — это цепь аб-со-лют-ных случайностей.
— Разве? Давайте начнем сначала. Шпионаж — это подземный ход, через который вы бежали от изощренной системы рабства.
— Бог с вами, я просто поменял одного плантатора на другого!
— Это не так. Вам отдают приказы. Но у вас остается широкое поле для инициативы. Роботы не могут быть хорошими агентами, а люди способные не умещаются в предписанные им рамки, и самые талантливые в конце концов испытывают острое желание повернуть оружие вспять или взорвать все вокруг, в том числе и себя.
Норкотт взглянул на часы. Шовель примирительно улыбнулся:
— Я не стану больше делать глупостей, обещаю.
— Вы уже прошли эту стадию, Ален. Но будет... практичнее, если вы подниметесь на следующую ступень. А для этого вам необходимо уяснить, что жизнь в основном лишена случайностей. Ситуация непосредственно вытекает из ваших действий и ваших желаний. Вам предстоит лишь испытание, а данная акция идеально подходит для вас. Это отрицание детства, унаследованной от родителей мелкобуржуазной морали, всей вашей подготовки верного служителя общества! Устраняя Левена, вы уничтожаете человека, который воплощает в себе то, чем вы хотели стать. Смотрите — ни благородное происхождение, ни женитьба на богатой, ни политическое положение, никакие заслуги не в силах защитить его от вас! А эпизод с Микки? Разве это не яркое подтверждение тому, что подскочить Алена — настолько он банальный выход не для вас? Что прозвучал неуместно. Разве ваш удел иной?
Шовель оперся локтями на стол и закрыл лицо ладонями.
Телефонный звонок заставил подскочить Алена — настолько он прозвучал неуместно. Раз, еще раз...
— Зибель подтверждает сообщение, — вслух перевел Шовель. — Я успел уже забыть про Левена! Пора.
— Одну минуту, Ален. — Норкотт встал и улыбнулся открытой, дружеской улыбкой. — С субботы я только и делаю, что заставляю вас. А это нарушает правила игры. Я снимаю с вас обязательства.
— То есть?
— Вы можете не участвовать в акции.
— А кто отвезет Баума?
— Я. Организация ничего не узнает. Вы получите деньги и повышение. Хеннеке умеет ценить людей,
Шовель на секунду заколебался...
— Я признателен вам, Норкотт. Но нет. Я продолжаю.
Он надел пальто, прошел через переднюю, бросив «чао!» Ромоло, и быстро спустился вниз. Перед тем как сесть в машину, он взглянул на окна Лилианы — уютный розовый свет сочился сквозь занавески.