— Двенадцать парней — конечно, капля в море, — поясняет Фил Хиггс.— Но что делать? Не сидеть же сложа руки. Видели бы вы, как радовались поступившие! Одному парнишке восемнадцать лет, а он уже двадцать два раза пробовал устроиться на работу — и все без толку. Теперь ему хоть что-то светит...
А вот какая перспектива у 43 тысяч безработных ребят в Шотландии, половина из которых только что закончила школу? В Шотландии ведь цифра безработных просто-напросто фантастическая — почти восемьдесят процентов мужчин не имеют места.
— Мне 26 лет, — рассказывает безработный Роберт Росс. — Раньше кое-как получал сезонную работу, последние два года совершенно на мели. Мой брат закончил школу шесть лет назад. Но работал всего год, сейчас тоже без дела. Отец много лет без работы.
Рабочие сталелитейного завода, где работал Росс-старший, выбрали Роберта своим представителем в народном марше за рабочие места. Пока он шагал в столицу, его друзья пикетировали Фаслейн, базу атомных подводных лодок, где НАТО планирует разместить американские ракеты «Трайдент».
— Народный марш за рабочие места, — говорит секретарь профсоюзного комитета в Глазго Джейн Мак-Кэй, — был призван привлечь внимание миллионов британцев к судьбе безработных. Чтобы хоть как-то оградить психику безработных, у нас создаются специальные центры, которые финансируются профсоюзами. Ведь бесконечно переносить такую беду в одиночку нельзя. В центрах создаются ремесленные мастерские, спортивные команды, дискотеки, организуются занятия по повышению общего образования. Но главное в работе центров — это митинги, демонстрации, марши против безработицы и бездействия правительства.
Сейчас в Глазго уже несколько таких центров. Правительство ищет повода запретить их.
Однако запрещать безусловно справедливые инициативы не так-то просто. Например, никакие окрики министров не могут прекратить «уроки мира» в школах. На них приходят активисты антивоенного движения, приезжают со спектаклями актеры.
А вне школьных классов происходят события, которые становятся вехами истории антивоенного движения, идет воспитание подрастающего поколения на живых примерах.
Того самого поколения, которое не желает, чтобы над ним обваливался потолок...
В. Гладунец.
По материалам иностранной печати
Тень облака
С начала нужен камень, и камень непростой. Долго приходится бродить по окрестным сопкам и редким островкам среди тундры, пока найдешь его.
Камень нужен звонкий. Чтобы не глухо отзывался при ударе, а звучал мелодично и живо. Узнают его и по другой примете. На поверхности камня как бы читаются следы, будто некогда был он мягким и прошли по нему олени, оставляя четкие выемки острыми копытами. Такой камень и годится для авыта.
Тем временем сушится шкура оленя. Ее растягивают или просто раскладывают на полу. Только надо все время следить, чтобы она сохла равномерно, не стягивалась по краям. Наконец, можно взять в руку авыт — заостренный камень — и приняться за обработку.
Татьяна Хельевна Оптепина — мастерица из камчатского села Манилы — рассказывала, как обрабатывать шкуру, а между тем неторопливо раскладывала на столе кусочки меха — заготовки для праздничного малахая. Украшения-то дело десятое по очередности работы, да совсем не последнее по смыслу. Даже если без бисера и без вышивки сработан малахай или кухлянка, без узора все равно не обойтись. А узор — мозаика из разноцветного меха и замши.
...Долго надо сушить ольховую кору. Если останется в ней влага, то пропадет краска, не нальется в ней оленья замша привычным красно-коричневым цветом. Шкуру обрабатывают ольховой корой, потом замачивают в настое хвои кедрового стланика. Снова сушат, и вновь Татьяна Хельевна берет авыт. Но теперь не каменный, а железный.
А что же химия? Неужели не проще выделывать шкуры, обставившись флаконами с синтетическими снадобьями? И впрямь проще, да никто из бывалых тундровиков такую кухлянку не наденет. Не выдержит она мороза, застынет. Искусственная нить тоже не подойдет — по ней, как по капилляру, заползет под меховую одежду холод. Но химия помогает в другом. Раньше личинки овода так изъедали шкуры, что становились они похожими на решето. Когда же появился препарат, которым опрыскивают оленей летом в табуне, куда как лучше и прочней стали кухлянки.
Не так уж много умелиц работает в пошивочной мастерской совхоза «Манильский», а всех пастухов, кочующих по тундре с оленьими табунами, наделяют они теплыми кухлянками, малахаями, торбасами. Не спастись без них от морозов, которые особенно люты там, где впадает в залив Шелихова река Пенжина. В какое оленеводческое звено совхоза ни залетишь, обязательно увидишь там меховую одежду, сшитую Татьяной Хельевной и ее подругами.