Вот рядом с переходом остатки древней кладки: та самая «деталь», от которой в самом начале оттолкнулся Шота Кавлашвили, ваятель Города.
Здание с круглым балконом. На стене — чугунная плита с надписью: «Оборонительная стена древнего Тбилиси выявлена в 1977 году. Она начиналась у цитадели города (Нарикала), проходила по Сололакскому хребту, спускалась по склону и продолжалась в направлении нынешних улиц: Ш. Дадиани, А. Пушкина и Н. Бараташвили, заканчивалась у реки Мтквари (Кура). В этой части стены было четверо ворот: Коджорские, Дигомские, «Моеднис-Кари» и нижние, из которых выявлены: Дигомские и «Моеднис-Кари».
Дегустационный зал... Салон Академии художеств... Дом бракосочетания... Театр марионеток... Детская картинная галерея... Перехожу через мост Бараташвили (в который раз?), и вот я уже на левом берегу Куры. Поднимаюсь по крутой улице Кибальчича: «Горный хрусталь» — уютная маленькая гостиница, дегустационный зал «Сачино», жилые дома с кружевными балконами... Удаляюсь в глубь кварталов и скоро выхожу на Руисскую улицу. Здесь, в доме 9, размещается мастерская, которой руководит Георгий Батиашвили.
Как-то Георгия Ираклиевича спросили: «Скажи, что тебе лично нужно, чтобы лучше работалось? Задание у тебя ответственное, сроки сжатые. Что нужно? Комфорт? Транспорт?»
Батиашвили долго не размышлял. «Сделайте так, — сказал он, — чтобы моя мастерская была в старом городе». — «Зачем?» — удивились те, кто спрашивал. «У меня работают молодые архитекторы, — ответил Батиашвили.— Они должны чувствовать атмосферу тех районов, которые реконструируют. Они должны знать, с чем работают. Они должны думать...»
Все время думает, анализирует, сравнивает, сопоставляет и сам Георгий Ираклиевич. Критерии — штука тонкая. Есть здания ветхие (таких много), но художественно ценные: значит, внешность надо обновить, но оставить прежний вид, а внутри следует все менять. Есть здания капитальные, но фундамент в бедственном состоянии: подмочен водой. Это серьезнейшая проблема. После строительства плотин на Куре уровень реки поднялся, грунтовые воды подверглись депрессии — следовательно, повысился и их уровень, причем очень значительно. Современная дренажная система не всегда справляется с подпором подземных вод, а подземные коллекторы-тоннели, сооруженные в прошлых столетиях, вышли из строя. В результате фундаменты домов на правом берегу мокнут...
В первый же день знакомства Георгий Ираклиевич повез меня посмотреть один из объектов. Шли работы по реконструкции бывшего «Караван-сарая» — большого здания на набережной, воплотившего в себе несколько архитектурных эпох — от доклассицистского периода до модерна. Внутри сносили перегородки, укрепляли стены, реставрировали бассейн. В глубоком котловане рядом со зданием трудились рабочие. Из отверстия в каменной стенке хлестала вода.
— Видите, откуда льется? — спросил Батиашвили.
— Из трубы, — ответил я, приглядевшись.
— А труба какая? Керамическая. Ей бог знает сколько лет. Древняя дренажная система. Вскрылась совершенно неожиданно. Воду мы, конечно, укротим, фундамент будет сухим. Но это хорошая иллюстрация к нашим проблемам. Мы вроде бы стараемся ради Города, помогаем ему, лечим, а он подбрасывает каверзы одну за другой...
Я отметил, что Георгий Ираклиевич тоже в разговоре называет старую часть Тбилиси — Городом, акцентируя слово так, что оно звучит с большой буквы.
В мастерской на Руисской улице я улучил лишь несколько минут для разговора с Георгием Ираклиевичем, а в основном наши беседы с Батиашвили проходили в... машине. Он вечно куда-то спешил, всюду его ждали, его «Жигули» сновали из конца в конец большого города.
— Архитектор — это не только проектировщик, — объяснил Георгий Ираклиевич, бросая машину из ряда в ряд. — Если не выбивать детали, элементы конструкций, то все наши красивые проекты останутся на бумаге. Вот и мотаюсь: заводы, совещания, Союз архитекторов... Сейчас очень горячие недели. Если я промедлю в июле, то к октябрю — к празднику — трудно будет закончить программу.