...Зверь стремительно приближался. Комья земли и пучки травы летели из-под его копыт. Уже были видны и вздыбившаяся на загривке щетина, и красноватые, полные страха и свирепой решимости маленькие глазки, и острые желтовато-белые клыки вразлет — мощное и грозное оружие вепря, о котором в охотничьей среде всегда полно рассказов, былей и небылиц одна страшнее другой. Однажды и мне довелось видеть это оружие в действии, когда на моих глазах кабан сильно поранил егеря. Наверное, от скачков могучего зверя подрагивала земля, поскольку сейчас, спустя время, только этим я могу объяснить появление легкой дрожи в коленях. Тогда же, хорошо помню, испытывал страх лишь перед двумя обстоятельствами. Боялся, что зверь отвернет в сторону и выйдет на соседний номер или — того хуже — повернет обратно, на загонщиков. И еще — представитель «Высочайшего суда» стоял в нескольких десятках метров слева от меня и, как мне казалось, с хладнокровием сфинкса смотрел на все происходящее, имея в сознании лишь одну идею — усмотреть в моих действиях ошибку, неверный шаг, несоблюдение закона. Только эти два соображения мешали мне поднять ружье, взять зверя на мушку. Ставшие вдруг несколько ватными руки, конечно, тут ни при чем. А секач был уже совсем рядом. «Идет, вражина, прямо вутыч, как говорят в Сибири. И будто назло: ни деревца на пути, ни кустика. Чем же все это кончится? А начиналось так хорошо...»
Десять горнистов специальным гимном открыли праздник. Инструктаж был короткий. Предполагается, что участники такой охоты должны знать все правила ее проведения. Руководитель районного охотобщества Карл-Хайнц Меллер лишь указал на недостатки, обнаруженные при проверке документов и оружия, проинформировал о наиболее примечательных событиях, происшедших в коллективе за год, назвал самых удачливых — обладателей трофеев, отмеченных медалями, потом разделил всех участников на группы, назначил старших, пожелал всем ярких впечатлений. Не добычи, не удачи, а впечатлений!
Впервые узнав о том, что в охоте будет участвовать сто двадцать человек, я сначала не поверил, а потом невольно подумал о суете и неразберихе, которая, как мне казалось по прежнему опыту, непременно должна возникнуть, когда этакая масса людей разбредется по лесу. Однако ничего подобного не произошло. Ни руководитель охоты, ни его помощники ни разу не повысили голоса. Все передвижения и расстановки происходили по определенному сигналу горнов, каждый участник охоты знал свое место и свой маневр, поэтому создавалось впечатление какой-то легкости, непринужденности в управлении всем процессом. Дисциплина соблюдалась строжайше. Например, когда стрелки были уже расставлены, а загонщики готовы начать движение, из ельника неподалеку от линии номеров выскочило стадо кабанов. В принципе можно было стрелять, но сигнальщик только вынимал из чехла свой горн, и формально начало охоты еще не было обозначено. Никто из наблюдавших за стадом даже не попытался вскинуть ружье. Когда сигнал прозвучал, звери уже были вне досягаемости, и опять же никто не сокрушался и не ругал горниста за медлительность, не говорил, что по его вине добыча ускользнула прямо из рук.
Надо сказать несколько слов о старшем горнисте. Его все зовут Пауль, хотя его настоящее имя Герд Августин. Он второй призер соревнований среди всех горнистов республики. Пауль по собственной инициативе открыл школу юных горнистов и регулярно по вторникам и четвергам проводит в ней занятия. Быть сигнальщиком на охоте — дело вовсе не такое простое, как может показаться непосвященному. Система сигналов довольно сложная, одних гимнов нужно знать немало. Так, кроме открытия и закрытия охоты, начала и окончания загонов, приглашений к завтраку, обеду и ужину, чествования удачливого стрелка и многих других, существуют гимны на смерть кабана, оленя, лисицы, зайца, фазана...