Для выполнения водолазных и подводно-технических работ, а также для обеспечения буровых судов и платформ за рубежом приобрели водолазное судно «Спрут» с двумя обитаемыми подводными аппаратами — ОПА — «Спрут-1» и «Спрут-2», одели людей в фирменные комбинезоны, так изумившие мурманчан. Потом настало время работы.
Когда я ступил на палубу «Спрута», а было это летом прошлого года, руководил водолазными спусками Владимир Сергеевич Рябцев. Бывший водолаз Черноморского флота, Рябцев обучался подводному делу в Марселе на фирме «Комэкс», известной тем, что поставляет технику и обучает водолазов многих стран. Пройдя через тьму головоломных тестов, усвоив теоретические и практические уроки, Владимир Сергеевич стал свободно разбираться в разных типах снаряжения и оборудования, научился жить в условиях длительного пребывания под повышенным давлением, варить и резать металл под водой, работать с гидравлическим инструментом и понтонами — в общем, выполнять все, что требовалось в подводном ремесле. После четырех с половиной месяцев обучения Рябцеву выдали диплом глубоководника с правом работы в любой из иностранных фирм.
Два года Владимир Сергеевич провел на водолазных комплексах Сахалина и Каспия, а потом не удержался от соблазна поработать и на Севере. Вместе с В. Вишняковым, И. Туманом, А. Клепацким, В. Зубцовым, В. Донцом и другими Рябцев освоил новую технику на «Спруте». А ей, надо сказать, принадлежит на судне чуть ли не половина полезной площади. В состав глубоководного комплекса входят четыре барокамеры (одна 4-местная, одна 3-местная, одна транспортная и спасательная на 18 человек), водолазный колокол, обитаемые подводные аппараты для глубин 300 и 400 метров. Плюс масса механизмов и систем. Всей «матчастью» на комплексе «Спрута» руководит электроника, а электроникой заведует тишайший и предельно осторожный инженер Юрий Иванович Андреев.
...В гулком, наполненном маслянистым воздухом машинном отделении утробно бубнили дизеля. Вибрировало все объемное пространство «Спрута». Казалось, что даже капитанский мостик, расположенный на уровне пятиэтажного дома, содрогался от могучей работы машин. Оттуда, с застекленного верха, хорошо просматривалась маячившая на блеклом фоне моря буровая платформа «Кольская». На стуле с высокими ножками сидел капитан Георгий Михайлович Рейтман в синей тенниске и беспокойно оглядывал горизонт.
— Между прочим, этой «Кольской» досталось на переходе,— проговорил он, теребя ремешок бинокля, и тут же поведал историю.
Шторм налетел в открытом море — внезапный, непредсказуемый, каким он бывает в Арктике. Десятиметровые волны били в корпус, в надстройку, снесли вертолетную площадку, раскачали платформу высотой с Московский университет до критической точки. Люди уже надели спасательные пояса, приготовили к спуску катера и шлюпки. Как всегда в аварийных ситуациях, нашлась умная голова, предложившая опустить «ноги». К счастью, глубина оказалась сравнительно небольшой, «ноги» уперлись в грунт, увеличили остойчивость. Испытание «Кольская» выдержала. Когда ее поставили на место, то быстро восстановили порушенное, заварили швы в корпусе, подняли вертолетную площадку, словом, залечили раны — и она начала работать.
А сейчас датчики, следящие за креном и дифферентом буровой платформы, послали предупреждающие сигналы некоторого сбоя. Потребовалось осмотреть опорные башмаки «ног», убедиться, что грунт не подмыт придонным течением. Это мог сделать «Спрут», используя свои технические средства.
По мере нашего приближения буровая росла и росла, проступали детали. Сначала обрисовались три ребристых «ноги», потом площадка величиной со стадион. На ней виднелись жилые корпуса этажей в шесть, краны, спасательные катера, электростанция, дизельная, производственные мастерские — целый городок. Между опорами стояла ажурная вышка буровой. Сбоку на отлете гнездилась вертолетная палуба. Людей мы заметили только тогда, когда подошли вплотную,— этакие букашки. Наш 77-метровый «Спрут» (такова его длина) в сравнении с громадой платформы сразу уменьшился до игрушечных размеров.
На осмотр опорных башмаков Рябцев послал Владимира Карпенко. Этот молчаливый, даже немного застенчивый водолаз с буйной цыганской шевелюрой был в числе первых, кто начал погружаться до глубин 100 метров с буровых судов и платформ, а затем и еще глубже. Его коллега Виктор Пономаренко помог облачиться в гидрокостюм, к водолазному снаряжению подключил шланги жизнеобеспечения, надел ласты и маску, напоминавшую шлем космонавта. Рябцев, руководивший спуском, проверил, как работает связь. И вот Карпенко стал медленно спускаться по водолазному трапу. Рябцев занял место у пульта управления. Рядом примостился врач Борис Коберняк с журналом протоколов водолазного спуска.