Выбрать главу

Началось все с того, что месяца два назад, я прошел целый курс серьезных медицинских обследований. К сожалению, счет был не в мою пользу. Мудрые приборы лишь подтвердили то, что до этого утверждали врачи,— многолетнее общение с сигаретами не преминуло сказаться на состоянии кровеносно-сосудистой системы моего и так не блещущего здоровьем организма. Это означало, что медики были правы, еще раньше, с мягкой настойчивостью уговаривая сделать операцию. Но именно в тот день, когда нужно было сказать «да» или «нет», меня познакомили с Ниной Станиславовной Кирьяновой.

Честно говоря, я всегда относился с некоторым недоверием к тем, кого мы называем экстрасенсами. Что у подкупало в данном случае? Кирьянова не афишировала свою близость к таинственным потусторонним силам, не утверждала, что итогом ее деятельности станет обязательно избавление от болезни. И откровенно призналась — с сосудистой системой работает впервые: получится — хорошо, не получится — не обессудьте. Однако при первом же пробном сеансе я почувствовал, как по телу тугими толчками пошла кровь и уже непривычное, потому что забытое, ощущение собственных рук и ног — мне стало жарко. Нина собранна, сосредоточенна. Ее движения напоминали рукодельницу с иглой, которая вышивала в окружающем меня пространстве какой-то затейливый узор. Вот она уходит за спину, и я уже не вижу ее, однако чувство — тепло поднимается вдоль позвоночника, заставляет покраснеть шею. Думается легко, свободно, исчезла всякая скованность и сомнения в целесообразности происходящего.

Для самой Нины все это просто и понятно. Ничего в ее жизни сверхъестественного не происходило. А вот родную бабушку Нины в деревне называли «шептуньей». Прилепила листочек на ранку, немного пошептала, и, глядишь, вместо ранки розовая кожица — получай, бабуля, гонорар в виде пары яичек. Бывало, рассказывала Нина, некоторые прямо говорили, что бабуля — шарлатанка, но, заболев, сразу же посылали за ней, просили, умоляли прийти. И бабушка приходила, лукаво по-доброму посмеиваясь — а что с них взять, с людей-то, как дети малые, беспомощны...

Нина Кирьянова пошла в бабушку, а началась ее лечебная деятельность в 15 лет. Станислав Антонович страдал отложением солей в локтевом суставе. «Папа, давай я нашепчу»,— предложила Нина, вспомнив бабушку. «Попробуй»,— согласился отец, приняв игру. Но сказать — не сделать. «А что шептать-то?» — спохватилась Нина. Оказалось, все равно что, главное — другое. Эту соль-мучительницу Нина представила в виде пилы с тяжелыми тупыми зубьями, которые рвут папины кости. И она стала поглаживать руку своего первого пациента, стараясь в воображении сгладить, уничтожить эти зубья. С тех пор не папа, а Нина помнит, что у него было отложение солей. Вот такое удачное начало — пациент забыл о своей давней болезни.

Итак, началось с доброго дела. Потом пошло баловство. Например, на уроке можно «убедить» учителя, чтобы он вызвал к доске не тебя, а кого-то другого или «уговорить» преподавателя забыть о плохом ответе, не отмечать это в журнале. Постепенно Нина начинает сознавать, что она «не как все», что в каких-то определенных условиях она сильнее не только своих сверстников, но и взрослых.

Что ощущает человек, если он не такой, как остальные? Я спросил об этом Нину Станиславовну. «Сначала было страшно,— сказала она,— особенно когда в 19 лет со мной стало происходить что-то странное — вроде припадков каких-то. К врачам обращаться бессмысленно. Опять к бабушке. Она говорит: «Момент такой подошел, это в тебе зло и добро борются. Кто победит, тому и служить будешь». Чувствую, как бы нелепо это ни звучало в бабушкином изложении, какое-то зерно в этом есть. И что вы думаете, через некоторое время обмороки прошли, но вместе с ними исчезло и увлечение хиромантией, гороскопами, предсказанием будущего, то есть тем, что может принести вред человеку. А осталось вот это желание лечить, помогать...»

Сначала было страшно. Что ж, объяснимое чувство, если на каждом шагу сталкиваешься с чем-то непонятным и неизведанным. Потом постепенно, правда, неизвестно откуда, но стали появляться знания о симптомах той или иной болезни, о способах ее лечения, о том, как во время сеанса вести себя самой Нине, что делать, как ликвидировать очаг заболевания и его последствия.

Было страшно потому, что возникало ощущение подсказки, или, скажем мягче, совета, рекомендации. Но как ни называй, оставалось неясным, откуда это указание поступает. Так, например, Нина точно знала, кого она может лечить, а кого нет. И если нарушала запрет, то саму себя наказывала — мучилась головной болью. Или, к примеру, она научилась разбираться в очагах поражения биополя и безошибочно устанавливать диагноз. Но ведь тоже подсказка — «биополе», «энергетический запас», «расход энергии», «огненный шар». Эти слова приходили ниоткуда и шли в дело, оказываясь очень кстати для начинающего экстрасенса.