Былой страх Уэллса окончательно рассеялся, и осталось только одно удивление.
— Какое явление? О каких эффектах вы говорите?
— У подростков резко возрастает выработка люциферина, и соответственно увеличивается количество люциферазы. В ее присутствии люциферин окисляется, и получаются...
— Светлячки...— зачарованно прошептал Уэллс. Потом на секунду задумался и резко спросил:— Почему вы никому об этом не сообщили? Почему никто...
— Извините, мистер,— Чарли печально улыбнулся,— но это ведь наши дети.— В его словах слышалась мольба о понимании.— Док сказал, что ничего опасного с ними не происходит. Ни рака... ни еще чего-нибудь в таком же духе...
— Кроме эффекта свечения, они совершенно обычные нормальные подростки,— подтвердил Уизерс.
— Мы, понятно, любим своих детей,— продолжал Чарли, нервно двигая пальцами.— Док говорит, если вести о том, что здесь произошло, расползутся, правительство, мол, может увезти наших детей из Агуа-Каль. Отобрать их у нас для изучения.
— Нашим детям здесь нравится,— сказал Уизерс.— И они не хотят, чтобы их изучали. Они все или учились в школе, или сейчас учатся. И они все прекрасно знают, чем кончается дело для жука, когда его хотят изучать под микроскопом. Они умеют управлять эффектом свечения, скрывать его от окружающих и потому обычно собираются в таких местах, где могут без опаски красоваться друг перед другом. То, что вы заметили в ту ночь Джолину Литтон, просто случайность. Мы надеялись, вы об этом тут же забудете.
— Но вы же всего лишь провинциальный терапевт,— ровным голосом произнес Уэллс.— Вдруг этот эффект все-таки вреден для человека? Или вызывает какое-то побочное действие?
— Если с кем-то из ребятишек случится что-нибудь серьезное, нам, разумеется, придется отдать их в больницу, и тогда уже будь что будет,— ответил Уизерс.— Но пока в этом ни разу не было необходимости.
Я их регулярно обследую. Научил, как обследовать самих себя. Ребятишки все понимают. Но им нравится, какими они стали, мистер Уэллс, и они совсем не хотят лечиться. Кроме того, есть и еще одна причина прятать эту их способность от посторонних. Нам самим здесь, в Агуа-Кальенте, пришлось нелегко, прежде чем мы поняли, как себя вести. Мы не ходим смотреть на их игры и танцы: глядя на них, человек... теряет контроль над собой.
— Вам это, должно быть, уже известно, мистер,— добавил Тиллис.
Уэллс вспомнил предыдущую ночь, сияющую красоту девушки и то действие, которое она на него оказала. Он вспомнил охватившее его неумолимое желание обладать этой красотой. «Да уж,— подумал он,— это действительно называется «потерять контроль». Хотя если бы представилась новая возможность, он, пожалуй, был бы не прочь потерять контроль еще раз...
— Я знаю, о чем вы сейчас подумали,— сказал Уизерс.— На меня этот эффект действует не меньше, чем на вас, и чтобы справиться с собой, нужно прежде всего понимать, что происходит.— Он подошел к двери.— Джолина, зайди, пожалуйста.
Уэллс сжался, взгляд его метнулся к двери. Кровь в жилах потекла быстрее, мышцы напряглись.
Вошла девушка. То самое прекрасное видение, вот только...
Только от прекрасного видения не осталось и следа, хотя девушка, вне всякого сомнения, была та же. Джолина застенчиво улыбнулась Уэллсу — симпатичная, конечно, девятнадцатилетняя девчушка, но в общем-то ничего особенного. Исчезло свечение, а с ним и притягательность. И неотвратимое влечение.
— Спасибо, Джолина. Можешь идти.
— Хорошо, док.
Уже на пороге девушка вдруг на мгновение осветилась тем же зеленовато-желтым светом и скрылась за дверью.
Но и этого мгновения было достаточно. Уэллс моргнул и обернулся к доктору.
— Знаю, сынок, знаю. Дело в том, что именно люциферин, это особое свечение, и делает их такими красивыми. Опасная эта способность, и они еще только учатся ее скрывать.— На добродушном лице Уизерса что-то дрогнуло.— Опасна не сама способность генерировать свет, опасны страсть, возбуждение, которые этот свет вызывает в людях. Зачем, вы полагаете, некоторые виды насекомых светятся, мистер Уэллс? Мне семьдесят один год, но когда я вижу этот свет, я... Одним словом, я не чувствую, что мне уже за семьдесят... Я вообще ничего не чувствую, сэр, кроме одного... Вот это-то и опасно.
— Дети — они другие. Для нас это слишком. Вспомните, какие чувства охватили вас ночью на склоне холма и завладели вами целиком. Это были ваши самые изначальные инстинкты. Подумайте, что может произойти с нашими детьми, если этот эффект проявится в присутствии двух сотен ученых — мужчин и женщин.— Закрывая дверь, Уизерс грустно улыбнулся.— Все мы — светлячки, мистер Уэллс.