Навстречу то и дело попадаются ученики с тетрадями. Они идут в райцентр — средняя школа есть только в Рангате. Ребятня помладше крутится во дворе местной сельской школы. Здесь их две — одно здание старое, барачного типа, второе — новое, бетонное, двухэтажное. Это еще одно свидетельство быстрого прироста населения за счет иммигрантов. Вообще Рангат и его окрестности представляют нечто среднее между переселенческими городками Дальнего Запада, как их показывают в американских вестернах, и сибирскими леспромхозами. Добавим к этому пальмы, жару, сари, индийские мелодии, льющиеся из динамиков при храме...
Через час подходим к деревне Парна Сала. Здесь иная атмосфера. Все давно устроилось, устоялось, сельский быт упорядочен. Всякая скотина знает свое место — буйволы, коровы, собаки, куры, гуси. У каждой семьи свой земельный участок, и лишь узенькая тропинка позволяет приблизиться к тому краю селения, где начинается тропический лес, уходящий вверх по склону. Расспросы местных жителей о джарава безрезультатны. Никто не знает английского, а дети сидят в это время за партами в школе. Но кое-что мы смогли понять из жестов: при слове «джарава» крестьяне махали рукой в сторону горного хребта и при этом удивлялись: зачем нам туда нужно? Один крестьянин долго пытался нам что-то втолковать, а потом подвел к дороге и показал на раздавленную змею, лежащую у обочины.
И сразу стало ясно: почему за распаханными участками земли неприступный лес встает стеной, почему местные жители не спешат что-то преодолевать и покорять. Кристиан прячет в котомку нож, которым собирался делать зарубки на деревьях, чтобы потом по ним вывести нас из леса. Дирк достает блокнот и начинает рисовать деревенские дома. Они и в самом деле необычны, хотя издалека напоминают украинские мазанки. Но в отличие от малороссийских хат, глинобитное у них только основание — фундамент, высотой по колено. Стены — из плетеных бамбуковых щитов, а крыша действительно чрезвычайно схожа с соломенной украинской, гоголевских времен. На крыше нет печной трубы, все кухонные дела хозяйка делает во дворе.
При каждой хижине свои пальмы и банановые деревья. Нам предлагают отведать кокосовый сок. Ловкими ударами дава хозяин срубает верхнюю часть ореха до белой мякоти, затем вскрывает ее кончиком ножа, как бы откупоривая, и осторожно протягивает гостям, чтобы не расплескать влагу. Орех быстро осушен до дна, но это еще не все. Теперь он разрубается надвое, от одной из половинок отсекается щепка, и ею можно соскрести с внутренних стенок белую мякоть, вкусную и питательную.
Тема с кокосами получает неожиданное продолжение. Простившись с гостеприимными жителями деревни, возвращаемся в Рангат, и по пути посещаем местную евангелическо-лютеранскую церковь, называемую Госснеровской — в честь одного из немецких деятелей Реформации. При храме небольшое кладбище. Родственники посещают его и на могилах, у креста оставляют кокосы, приготовленные соответствующим образом, чтобы не утруждать усопшего: остается только надавить на белую мякоть, и из-под пальцев брызнет сок. Трое ребят-индийцев роют свежую могилу. Рядом с церковью — тарелка-антенна спутниковой связи, другой здесь нет.
В Рангате и его окрестностях очень много однотипных бетонных зданий начальных школ, которым позавидовали бы наши сельские учительницы. Индийцы могут это себе позволить: они не настолько богаты, чтобы большую часть национального дохода тратить на космос и вооружение, но и не настолько бедны, чтобы экономить на детях. Проходим мимо одной из школ. Во дворе девочки танцуют под музыку с деревянными обручами, мальчики соревнуются в беге. Идет подготовка к празднованию Дня Республики.
На закате небо становится розовым; зажигается неоновый розовый крест на храме св.Павла при Методистской Миссии. Красным цветом вспыхивает крест на бетонной колокольне католической церкви. Неожиданно подходит молодая женщина и приглашает войти в дом при Миссии. В Индии любая инициатива женщины настолько необычна, что отказаться невозможно. Знакомимся за чашечкой кофе. Хозяйка оказалась женой местного пастора-индийца. Она сообщает, что муж уехал в Мадрас на конференцию методистов-миссионеров. Здешняя община небольшая, всего 70 человек. Это немного для Рангата с его населением в две тысячи человек. Для сравнения — католиков в городке насчитывается около 600 человек. Остальные жители — индуисты. Живут дружно, ведь почти все переселенцы, а на новых землях нет старых обид и счетов.