И это убедило меня, что здесь работает какая-то сильная организация. В том, что это не просто дело Черной руки, я уверен. Убийства не ограничены ни определенной национальностью, ни определенными слоями общества. Первая мысль была об анархистах. Извините меня, Груня, — рука его потянулась к ее руке и ласково сжала ее. — О вас ходит много слухов и о том, что вы тесно связаны с боевыми группами. Мне известно, что вы расходуете много денег, и у меня возникло подозрение. И, во всяком случае, через вас я мог ближе познакомиться с анархистами. Меня привело к вам подозрение, а удерживает подле любовь. Я нашел в вас самого нежного анархиста, и к тому же не слишком-то убежденного. Вот вы уже занялись общественными работами...
— И вам теперь только остается подорвать мою веру и в них, — засмеялась она, поднеся его руку к лицу и прижав ее к щеке. — Но рассказывайте дальше. Это так интересно.
— Анархистов я действительно узнал близко, и чем больше изучаю их, тем больше убеждаюсь в их неспособности к действию. Они так непрактичны. Мечтания, теории, негодования по поводу полицейских преследований — вот и все. Никогда они ничего не добьются. И прежде они никогда ничего не могли сделать, кроме неприятностей для себя самих, — я говорю, конечно, о террористических группах. Что же касается толстовцев и кропоткинцев, то они не более чем мягкотелые философы-теоретики. Они не обидят и мухи, да их братья-террористы тоже.
Понимаете, убийства были всякие. Если бы только политические или только светские, их можно было бы приписать какому-то накрепко засекреченному сообществу. Но здесь и светские, и связанные с коммерцией. Ну, а раз так, я заключил, что есть какой-то способ для людей получить доступ к этой организации. Но какой? Предположим, сказал я себе, есть человек, которого мне нужно убить. Ну, а что дальше? У меня нет адреса фирмы, могущей выполнить мое задание. Есть и другая загвоздка — ведь на самом-то деле я не хотел никого убивать.
Все это до меня дошло потом, когда Кобурн в Федеральном клубе рассказал о случае, произошедшем с ним как раз тем днем. Для него это было просто любопытное происшествие, а для меня — луч света. Когда он переходил 5-ю Авеню в центре, рядом остановился мотоцикл, и парень в рабочем комбинезоне сошел на мостовую и заговорил с ним. В общем он сказал, что если кого-нибудь он хочет убрать, это можно сделать безопасно и безотлагательно. Тут Кобурн пригрозил размозжить парню голову, тот проворно вскочил на свой мотоцикл — и был таков.
А дело вот в чем. Кобурн попал в отчаянно трудное положение. Перед этим его партнер Мэттисон обжулил его на сумму потрясающую. Вдобавок Мэттисон бежал в Европу с женой Кобурна. Понимаете? Во-первых, Кобурн действительно мог, по предположению, желать отомстить Мэттисону. И, во-вторых, благодаря газетам дело было предано гласности.
— Понимаю! — воскликнула Груня, оживившись. — Поскольку вы не могли предать гласности ваше предположительное желание убить человека, организация, естественно, не могла начать с вами переговоры.
— Правильно. Но мне от этого не легче. Мне стало известно, каким путем люди получают доступ к этой организации и ее услугам. С этого времени я занялся изучением таинственных, из ряда вон выходящих убийств и обнаружил, что всем случаям светских убийств практически всегда предшествовали сенсационные публичные скандалы. Убийства, связанные с коммерцией... Вы этого, может быть, и не помните, но в свое время скандальные процессы Этуотера-Джонса и Лэнгторна-Хейуордса были с сенсационным треском поданы газетами.
Итак, организация убийц должна иметь доступ к лицам с высоким положением в политической, деловой и общественной жизни. Также очевидно, что ее предложения не всегда отвергаются, как в случае с Кобурном. Я стал присматриваться, желая узнать, кто из людей, Встречаемых в клубах или на заседаниях директоров, пользуется услугами этой фирмы убийц. В том, что я знаком с этими людьми, у меня не было сомнений, но кто они? Представляете себе, если б я стал спрашивать у знакомых адрес фирмы, к которой они обращаются, чтобы убрать своих врагов?
Но потом судьба улыбнулась мне. Помните шум несколько лет назад по случаю свадьбы Глэдис Ван-Мартин и барона Портоса де Муань? Это был один из заведомо несчастных международных браков: барон оказался зверем. Он обобрал жену и развелся. Подробности его поведения выявились совсем недавно, а они ужасны, невероятны. Он даже бил ее, причем с такой жестокостью, что одно время врачи опасались за ее жизнь, а потом еще долго — за ее рассудок. И по французским законам он получил право на детей — двух мальчиков.