Надо признаться, при виде окуньков у нас с Юрком так и засосало под ложечкой: ужин в базовом лагере — слипшуюся в комья пшенную кашу — мы пропустили вполне сознательно. Ничего страшного, с голода небось не умрем за одну-то ночь. А тут юшку обещают — как же не соблазниться?
Тропинка к палатке-парничку вьется по хребту базальтовой скалы, потом спускается вниз и теряется в зарослях черники и брусники. Идем и обрываем ягоды прямо на ходу — их тут видимо-невидимо. Попадаются грибы — белые, подосиновики, лисички, волнушки. А на сыроежки мы даже не глядим...
Костерок запылал еще ярче. Над огнем кипятится котелок. Лена ловко разделывает окуньков. Вода вскипела — рыбешку в котелок. Сидим и ждем, когда юшка поспеет, и, вдыхая аромат варева, замешанный на запахе хвои и озера, разговариваем.
Лена рассказывает, как год назад, посмотрев телерепортаж «Пилигрима», загорелась желанием во что бы то ни стало попасть на нынешнюю «Робинзонаду»; как выполняла предварительное задание оргкомитета — словом, обо всем понемножку.
— А насчет полиэтилена, — призналась она, — я это уже здесь придумала — в базовом лагере. Сперва тут у нас всю дорогу шли дожди. И мы укрывали палатки этой самой пленкой. Вот тогда я и решила: возьму ее с собой на остров — это лучше, чем деревья или сучья рубить.
Что верно, то верно, не девичье это дело топором махать только ради того, чтобы шалаш поставить. Да и зачем? Тем более, что специалисты-экологи из жюри «Робинзонады» учитывают и так называемый «экологический» фактор: строй жилье, но не наноси вреда окружающей среде, с которой тебе предстоит слиться как бы в одно целое. Как? Думай сам — на то ты и робинзон...
— И всегда у тебя были такие богатые уловы? — спрашиваю я робинзонку, а сам украдкой поглядываю на котелок, источающий запах, от которого просто голова идет кругом.
— Да нет, только под конец. Пока нашла самое «рыбное» место, дней восемь прошло. А так за день ловила по две-три рыбки, не больше. Зато у мальчишек — вон там, на соседнем острове — они были вдвоем — клева и вовсе не было. Уж как они мне завидовали! Я даже издали видела: я на рыбалку — и они тут как тут. Приходили, чтобы хоть издали взглянуть — хоть глазами насытиться.
Вскоре и юшка поспела. Небольшого котелка с лихвой хватило на всех. И пусть не было хлеба, соли, не говоря уже о приправах, — ужин удался на славу.
Между тем на остров Улыбки и на озеро незаметно опустилась ночь. Костер мало-помалу догорал. Надо было возвращаться в лагерь — нам, но не хозяйке острова: ей оставалось жить здесь — слово «выживать» тут вряд ли подходит — еще два дня. Что она будет делать, когда проводит нас и улыбнется на прощание? Наверное, заберется в свою уютную палатку-парничок и, прежде чем уснуть, будет смотреть, как мерцают, догорая, угольки костра.
А когда наступит утро, она проснется, соберет что-нибудь на завтрак — то, чем одарит ее остров, затем сядет на мшистый валун или поваленное ветром деревцо и запишет в свой дневник короткие строчки:
«22 июля. Проснулась. Пошла собирать валежник, ягоды и грибы. Потом пошла ловить рыбу. У меня все нормально. Вот только часто вспоминаю маму. Как там она? Как там у нас дома? А так настроение хорошее...»
В общем — все, как обычно.
Через два дня, уже на Большой земле, Лене Сокаевой, самой юной робинзонке из Бологого, присвоят звание победительницы «Робинзонады-95» среди девушек. И она, как и все, кто выдержал, произнесет клятву:
«Я, вступая в ряды российских робинзонов, торжественно клянусь сохранить в памяти и пронести через всю свою жизнь радость общения с природой и веру в свои силы, обретенные в суровых испытаниях на островах Онежского озера».
Добровольцы форта «Фрэндшип»
На другой день, рано утром, мы снова на борту катера. Юра Николаев — он из бологовской команды Федотова — запускает мотор, и мы мчимся на юг к одному из дальних островов. Там, как сказали нам психологи, экологи и прочие ...ологи, выживает так называемая «экспериментальная» пара робинзонов из Ставрополя — Сергей Шторк и Игорь Поташин, студенты тамошней сельхозакадемии; им обоим чуть больше двадцати.
Юра Николаев всю дорогу отчего-то беспокоится, то и дело глядит назад — на север.
— Ты что, Юра, — спрашиваю. — Чего не сидится-то?
— Скоро ливанет, — говорит Юра.
Я недоуменно смотрю на моториста: вроде кругом все спокойно, и солнце вроде светит...
— Точно, ливанет, — уже уверенно заявляет моторист. — Как пить дать, ливанет. Не гляди, что солнце. Оно вот-вот скроется. Вон они — тучи, ползут с севера.