Вот какое впечатление от общения с немецкими колонистами Поволжья вынес наследник русского престола, цесаревич Александр Николаевич, в 1837 году путешествуя по стране. В письме к отцу Николаю I он писал: «Весело смотреть на их благополучие, этот добрый народ сделался совершенно русским… но в них осталась их почтенная аккуратность немецкая, живут они чисто, пасторы у них преумные, и они меня принимали с удивительным радушием, точно как настоящие русские».
Впрочем, именно русские императоры сами являли собой удивительный пример русско-немецкого союза. Первым взял себе в жены немецкую принцессу Софью Шарлотту Брауншвейгскую сын Петра I царевич Алексей. А впервые на российский престол возвел немку все тот же Петр, сделав свою любовницу Марту Скавронскую сначала женой, а по смерти – и императрицей. Два последующих столетия многочисленные немецкие княжества без устали «снабжали» Российскую империю то императрицами, то женами императоров. Но когда Александр II после смерти своей немецкой жены попробовал возвести на престол свою русскую возлюбленную, Екатерину Долгорукую, это вызвало в обществе огромное сопротивление. В результате она осталась только морганатической женой…
И вместе с тем эти немецкие по крови царственные особы были едва ли не самыми русскими из всех русских. И не только такие, как Александр III или Николай II, воплотившие в себе, кажется, все достоинства и недостатки русского национального характера, но даже и чистокровная немка Екатерина II, и ее сын, любитель немецких традиций Павел I.
Столь тесные и близкие отношения между двумя народами не могли не привести к попыткам понять и узнать друг друга. Русская художественная литература – важный и далеко не всегда ложный источник наших знаний о других народах – посвятила множество страниц немецким персонажам, как правило, комическим или сатирическим (справедливости ради отметим, что и русского человека она не пощадила, так что ни о каком предвзятом отношении речи быть не может). Взять хотя бы Н.В. Гоголя с его жестяных дел мастером Шиллером с Мещанской улицы из «Невского проспекта»: «Шиллер был совершенный немец, в полном смысле этого слова. Еще с двадцатилетнего возраста, с того счастливого времени, в которое русский живет на фу-фу, уже Шиллер размерил всю свою жизнь и никакого, ни в коем случае, не делал исключения. Он положил вставать в семь часов, обедать в два, быть точным во всем и быть пьяным каждое воскресенье… Аккуратность его простиралась до того, что он положил целовать свою жену в сутки не более двух раз, чтобы как-нибудь не поцеловать лишний разок, никогда не клал перцу более одной ложечки в свой суп». Образы немцев —добродушных, как Карл Иванович из толстовского «Детства», энергичных, как Штольц из гончаровского «Обломова», целеустремленных, как лесковские персонажи, – но всегда педантичных, организованных и не терпящих хаоса, заполняют страницы русской классики. И всегда рефреном слышится чеховское: «Это тебя, брат, немцы испортили!» (видимо, немецкое влияние на русский характер за благотворное не признавалось).
Германия – одна из самых возрастных стран в мире. Средний возраст ее жителей – 40,1 года, в то время как средний возраст человечества – 26,5. Сегодня немцы живут в среднем в два раза дольше, чем 100 лет назад. Активно работающих становится все меньше, а пенсионеров – все больше.
Государственная пенсия в Германии в месяц в среднем составляет 973 евро – у мужчин и 506 евро – у жени к тому же пенсии регулярно повышаются в соответствии с ростом уровня заработной платы. Многие пенсионеры дополнительно получают пособие, от фирм, а обладатели минимальных пенсий – социальную помощь и доплату к квартплате.
Во внешнем мире для русского человека долгое время именно немцы были главными европейцами, поскольку именно с их земель начиналось знакомство с загадочным иным миром, манившим и пугавшим одновременно, то есть с Европой. Именно на границе происходили и первая встреча, и столкновение двух культур. Путешествовавший в Европу в конце XVIII века Ф. Растопчин писал в своих путевых заметках: «Тут начинается прусское владение, немецкий язык и курс терпения. Несчастный русский путешественник, плачь и сокрушайся о ямщиках! Забывай, что лошадь может скакать рысью! …Никогда немец, почтовый извозчик, будь он молод до безумия, пьян или влюблен, не проедет в час, по хорошей дороге, более одной мили…»
Нередко первая встреча с Европой вызывала разочарование – слишком мало было экзотики, слишком тесны связи, слишком много немцев у себя дома, отсюда и «кислое впечатление», по словам Достоевского, которое производил Берлин, первый крупный немецкий город на дороге, очень походивший, как казалось, на Петербург.
Впрочем, близость и сходство эти очень поверхностные. Берлин и сегодня достаточно близок и понятен русскому человеку, он гораздо более «свой», чем другие столицы Европы. Однако это «родство» по мере стирания следов советского влияния на восточную его часть становится все меньше. Сегодня для большинства немцев гораздо более характерно общеевропейское восприятие России как далекой холодной страны, населенной дикими существами. Нередкое удивление при встрече с русскими вызывает наличие у них двух рук и ног, обычных чувств и некоторых знаний. Дряхлый старичок из Мозеля, потрясенный тем, что русские заехали в его гостиницу, чуть ли не два часа методично объяснял им, как отпирать и запирать входную дверь, как пользоваться туалетом и душем, как включать телевизор и переключать программы – а вдруг эти варвары и не видели такой техники, кто их знает! И это притом, что некоторые районы в Германии сегодня живут в основном за счет русского туризма – от сезона до сезона.
Самый распространенный «немецкий» стереотип касается их педантичности и любви к порядку. И он совершенно справедлив. Стремление упорядочить все и вся пронизывает все стороны немецкой жизни, является источником большинства их национальных достоинств и недостатков. Прекрасно организованные дороги, окутавшие сетью всю Германию, причем бесплатные, великолепно налаженные сервис и быт, превосходная туристическая инфраструктура – все это не может не радовать гостей этой страны. Об удивительной способности немцев много и увлеченно работать написано немало добрых слов, и не только самими немцами.
Хотя, как подметил английский драматург Б. Шоу, «немцы обладают большими достоинствами, но имеют и одну опасную слабость – одержимость всякое хорошее дело доводить до крайности, так что добро превращается в зло». Это в полной мере применимо к немецкому порядку. Взять хотя бы немецкую бюрократию: по числу правил и регламентации она, может, и не опережает других, но вот по увлеченности их выполнением – едва ли не на первом месте в Европе. Только немецкие пограничники в случае, если виза гостя страны просрочена на один день, приравнивают это «преступление» к незаконному пересечению границы и делают его «невъездным» на длительный срок. Отсутствие столь почитаемого в Англии «здравого смысла» или хотя бы столь распространенной в романских странах системы взаимовыручки характерно для действий немецких чиновников, делая немецкую бюрократию почти непробиваемой. Мадам де Сталь отмечала, что немцы умудряются найти массу препятствий для самых простых вещей, и в Германии ты слышишь «Это невозможно!» в сто раз чаще, чем во Франции (и это притом, что весь ее труд затевался как критика французских порядков).