Дворец занял узкое плато на вершине. Оттуда терзаемый тревогой правитель каждый вечер вглядывался в горизонт на северо-востоке: не ведет ли войска законный наследник престола? И однажды тот, конечно, их привел. Царь спустился со своей Сигирии, велев нескольким военачальникам оставаться наверху, следить за ходом битвы и в случае нужды посылать подкрепления. Но боевой слон Кассапы набрел в пылу битвы на болотце и, решив, как всякое разумное животное, обойти его, повернул назад. «Генералы» же на вершине решили, что правитель отступает, и велели войскам делать то же самое. Скоро вся рать узурпатора побежала в беспорядке. Сам он погиб. Слава скальной столицы на этом закончилась. Уже через несколько лет лишь несколько монахов-отшельников жили в пещерах на ее склонах.
Но и сегодня Сигирия — зрелище совершенно особого рода. Трудно представить себе, что весь грандиозный комплекс был выстроен за 18 лет и почти тут же заброшен, тогда как Анурадхапура с Полоннарувой создавались веками и простояли века. Львиные лапы, которые одни только и сохранились от гигантской скульптуры в профиле скалы, зал приемов, парящий над пропастью, те же прекрасные девы — апсары... И видно смятение души Кассапы, который забирался все выше на роковую скалу. Чего стоит такой, например, след его болезненного хитроумия — на всем протяжении подъема на Сигирию путнику то и дело встречается предупреждение от дирекции музея-заповедника: «Пожалуйста, не шумите. Вы можете растревожить диких пчел». Считается, что это еще Кассапа в свое время велел развести здесь рои смертоносных насекомых. Впрочем, возможно, это лишь легенда. Как и то, что во рву, окружающем Сигирию, царь развел крокодилов — спасибо, хоть их теперь там нет.
В ту краткую эпоху, когда этот город процветал, подняться на скалу можно было только с риском для жизни — по эластичным лестницам, свитым из бамбука. Их сбрасывали, когда надо, вниз, как раз между огромных львиных лап, и тут же поднимали обратно, когда визитер оказывался наверху. Теперь достаточно преодолеть тысячу каменных ступеней, проруб ленных уже в ХХ веке. Это не слишком трудно, тем более что поневоле приходится поминутно останавливаться — вместе с тобой движутся сотни человек. Сигирию «штурмуют» обычно к закату. С профессиональными фотои кинокамерами, сборниками буддистских текстов и пляжными ковриками. По мне, так ничего не надо — зрелище и так достаточно впечатляет. Вся Раджарата расстилается под нами почти от края до края — место действия остросюжетной ланкийской истории. Вот отражают небо капли озер — остатки той самой совершенной ирригационной системы, которой так гордились сингальские цари. Вот бродят под нами бурые «многоточия» — небольшие слоновьи стада. Поблескивают округлые навершия храмов-дагоб. А примерно в том направлении, где солнце садится в растущие к горизонту горы, удаляется старая Кандийская дорога. И наутро мы проследуем по ней в живописнейший город страны, ее культурную столицу и центр священных мероприятий.
Тамил-Илам и тигры его освобождения
Выражение Tamil Eelam буквально переводится как «тамильское отечество», как бы «родовое гнездо тамилов». Ланкийские тамилы — это индусы в религиозном отношении и давние выходцы из Индии (территория индийского штата Тамилнад лежит как раз напротив ланкийского побережья). В 1976 году возникла организация, боровшаяся за создание независимого тамильского государства Тамил-Илам и требовавшая отделить от Шри-Ланки весьма значительные территории на севере, северо-востоке, востоке и отчасти северо-западе острова. В 1983 году в Джафне произошла первая перестрелка между солдатами ланкийской армии и партизанами — «тиграми», как называли себя сепаратисты. Последняя на данный момент имела место в июне 2009 года, уже после того, как Велупиллаи Прабхакаран, многолетний вождь и военачальник организации, которую большая часть мира признала террористической, погиб в бою, вырываясь из окружения, а его приближенные признали себя побежденными. С минувшего мая на Шри-Ланке официально нет войны. Об этом объявил президент по телевидению. Пал последний бастион «тигров» — город Муллайттиву (а еще недавно они контролировали обширные территории). Однако во временных лагерях по-прежнему находится 80 000 вынужденно переселенных из зоны боевых действий. За последнюю четверть века, по официальной статистике, погибли более 60 000. И простые неизвестные люди, и сильные этого мира. Так, индийский премьер Раджив Ганди был убит террористкой — «тигрицей», за то, что «вопреки интересам единоверцев» послал войска на помощь ланкийскому (читай сингальскому) правительству.
Главный герой церемонии Эсала Перахеры — огромный слон по кличке Радж — готовится сыграть свою роль. Сейчас служители прямо в коридоре храма Далада-Малигава начнут навьючивать на него подушки, подносы и, наконец, реликварий с зубом Будды. При этом невозмутимый «царь» не перестает отправлять в пасть большие куски пальмового ствола
Канди. Великая Перахера. Светопре(д)ставление
— Так я и знал, — сказал фотограф Петр Тимофеев, скептически оглядывая аудиенц-зал (тот самый, где была подписана с британцами конвенция, лишившая остров свободы) храма Далада-Малигава. — Три тысячи танцоров! Стражники, жонглеры, знаменосцы, факельщики!.. И где все это? Стоило ехать через весь Цейлон, чтобы посмотреть, как трое аутистов играют в погремушки…
И вправду странно: самый красочный праздник цейлонского года, грандиозная мистерия, известная всему буддийскому миру, должна начаться на закате. Сейчас полдень, а обширный двор Далада-Малигавы, святилища зуба Будды, еще пуст, как сельское кладбище. Ничто, как говорится, не предвещает.
Что до «аутистов с погремушками», то они и вправду присутствуют: три музыканта в характерных храмовых туниках с видом и впрямь отсутствующим лениво ударяют по своим барабанам из бычьей кожи короткими палочками из дерева эсала — как раз в честь этого приземистого дерева, кассии трубчатой, и названа великая процессия — Эсала Перахера. (Только, конечно, не в честь палочек, а из-за особой церемонии разрубания этого дерева священнослужителем накануне праздника.)
Между тем воздух над долиной Канди начинает понемногу разогреваться на солнце. Город за пределами храма зашевелился.
И в этом шевелении все потихоньку встает на свои места. Грандиозный призрак Эсала Перахеры разворачивает свои до сих пор невидимые знамена. Действующие лица надвигающейся мистерии, подчиняясь пока едва ощутимому общему ритму, как будто под управлением зависшего в небе над городом дирижера, занимают исходные позиции. Теперь, когда чары рассеялись и «концерт» давно окончен, я могу лишь воображаемым секундомером разметить его.
14:00.На наклонные, как трамплины, прямые улицы, которые стекаются к Далада-Малигаве и озеру Канди с окрестных гор, махауты — храмовые, а прежде царские надсмотрщики слонов — потихоньку выводят свою хоботную кавалерию. Через считанные минуты как-то невзначай оказывается, что кругом уже десятки могучих хоботов и бивней.
Четверо в ряд тут, трое там. Слоны, слоны…
14:30.На небесах кто-то вдруг опрокидывает цистерну воды. Через секунду кажется, будто ты не мокнешь под дождем, а нырнул в самое озеро Канди, плещущее тут же, у Далада-Малигавы. Перед учреждением со странным названием Департамент буддистских дел мальчик лет 13 пытается «завернуть» трехлетнего малыша в хобот. Владелец хобота реагирует довольно раздраженно, так как именно в этот момент к нему подкатил грузовичок со стволами китульпальмы, или кариоты жгучей, которую ланкийские слоны особенно любят. Я инстинктивно делаю шаг в направлении этой сцены, но меня мягко останавливает за локоть человек в полицейской форме:
— Это благословение, сэр. В день Перахеры считается удачей, если слон обнимет дитя хоботом.
— А если покалечит?!
— Нет, сэр, ведь это благословение.
Основное трио праздника Эсала Перахеры — Радж, несущий на спине шкатулку с зубом Будды, и два его гигантских товарища вышли на исходную позицию. В таком положении они простоят еще часа два, пока по улицам Канди не пройдут десятки других слонов с менее ценными реликвиями