Испанцы, которые уже твердо укрепились в стране, не трогали меня: Эльдорадо без позолоты перестал их интересовать. По велению Кесады мне даже вернули селение и оставили небольшую власть над жившими там индейцами.
Я пережил Гонсало Хименеса де Кесаду на несколько лет, и мои дочери вышли замуж за испанцев. Все, что я мог сделать для своего народа, я сделал — я рассказал все, что знал о его истории, его славе, его мастерах.
На этом кончаю я свои рассказы о народе муисков. И пусть не забывают его наши дети и дети наших детей. Пусть знают они свое начало и свои корни и чтут своих славных предков. Об одном жалею я, что не передам моему племяннику и наследнику Диегито священной тотумы, полной золотого песка, дабы мог он совершить желанное омовение. Прервались наши традиции... »
Эпилог у озера Гуатавита
...Давно утвердилась испанская речь среди потомков древних муисков. Талантливые ученики, легко перенимавшие испанские слова, муиски удивляли своими способностями еще Кесаду и его спутников. В конце XVI века муиски уже свободно говорили по-испански на рынках и ярмарках, на исповеди в католической церкви и в приемной королевского суда. Вскоре родную речь индеец мог услышать только в своей семье, в тесном кругу родственников. А через двести лет языку муисков не осталось места и там: даже колыбельные своим детям индейские матери пели по-испански. Язык муисков был провозглашен мертвым языком уже тогда, когда Александр Гумбольдт в 1801 году встречался с индейцами на торговых площадях и сельских дорогах, — потомки муисков отвечали ему по-испански, хотя в их речи слышалось, пожалуй, слишком много шипящих звуков.
Однако было бы неверно сказать, что муиски забыли свою древнюю историю, дела своих славных предков.
В 1781 году по селениям вокруг Боготы и Тунхи разнеслась весть о том, что Амбросио Писко, прямой потомок древних правителей — боготских сип, созывает вооруженные отряды. В селение Сокорро потянулись отряды с наследственными касиками во главе. Индейцы Немокона и Сипакиры, работавшие на древних соляных разработках, сожгли усадьбу управляющего и объявили себя единственными владельцами этих промыслов согласно «исконному праву предков». Вождь восставших Амбросио Писко объявил себя королем Боготы и призвал индейцев бороться против грабительских налогов, засилья испанских чиновников, притеснения со стороны владетельных сеньоров. Однако разногласия, неорганизованность, нехватка оружия привели к тому, что инициатива вскоре перешла к испанцам. К тому же местные власти лицемерно пообещали восставшим удовлетворить все их требования. Крестьяне разошлись по своим домам. Как это часто случалось в истории, их подло обманули.
Но и после поражения потомки муисков не сдались. В глубине души каждый из них продолжал считать себя индейцем, существом, отличным от испанцев.
Оставались неприкосновенными священные лагуны — там по-прежнему никто не ловил рыбу, не ломал ни веточки, ни тростинки на их берегах.
И все же тишина этих священных мест была потревожена людьми. Это были, конечно, испанцы, которым не давали покоя сокровища, сокрытые в их водах. Особенное внимание привлекало священное озеро Гуатавита, на котором в древности совершалась церемония Эльдорадо.
Уже в 1625 году жителями Боготы было основано первое сообщество по осушению озера. С тех пор попытки добыть золото из священного озера муисков следовали одна за другой. Самая крупная из них была предпринята в 1912 году. Английская фирма «Контрэкторс лимитед» потратила 150 тысяч долларов на закупку партии мощных паровых насосов для откачки воды, переправила их в Колумбию и приступила к осушению озера.
Голубые струи озерной воды со скорбным шумом полились вниз, в долину. За три недели работы уровень озера понизился на двенадцать метров. Обычная его глубина составляла сорок метров, но был разгар лета, сухого сезона, и вода в озере стояла невысоко. Вскоре показались скопления топкой вонючей темно-зеленой тины и ила. Теперь предстояла самая «приятная» часть операции: вычерпывать эту благословенную грязь и выуживать из нее драгоценности. Первые же корзины принесли находки: золотые подвески, мелкие изумруды.